НОВОСТИ    ОБ АВТОРЕ    ТЕКСТЫ    ФОТО    ПРЕССА    ПАРАРЕАЛИЗМ

Главная / Пьесы / Дивертисмент (В двух действиях)

	Доброжелательной стихии
	Припав на ласковую грудь,
	Прочертим, две души родные,
	Восторгов параллельных путь,
	Бок о бок, отдыха не зная,
	До мной придуманного рая.
	Ш. Бодлер "Цветы зла"

Полина: Анна - уклейка, Полина - уклейка, Анна - уклейка, Полина - уклейка…


Анна: Анна - уклейка, Полина - уклейка, Анна - уклейка, Полина - уклейка…


Полина: Анна - уклейка, Полина - уклейка, Анна - уклейка, Полина - уклейка…

Анна: Как рыбки.

Полина: (Поднимает голову.)?

Анна: Как маленькие рыбки. Маленькие серебристые рыбки. Анна - уклейка, Полина - уклейка. Маленькие уклейки.

Полина: ?

Анна: Уклейки - это же рыбки?

Полина: Не знаю.

Анна: Да, это - рыбки. Такие маленькие серебристые рыбки. Очень красиво, очень- очень красиво. Анна - уклейка, Полина - уклейка.

Полина: Зачем мне это знать?

Анна: Ну как же, мы с тобой так давно напеваем эту песенку, а ты, оказывается и не знаешь, о чем поешь?

Полина: А ты знаешь, о чем поешь?

Анна: Как будто маленькие серебристые рыбки в аквариуме, нет, не в аквариуме, в озере или речке, подплывают к самой поверхности воды, солнце играет их чешуей, получается очень красиво, очень-очень красиво.

Полина: В аквариуме.

Анна: Ну, или в аквариуме, если тебе так больше нравится.

Полина: Мне никак не нравится.

Анна: У тебя плохое настроение?

Полина: Просто не нужно было говорить мне про этих рыбок.

Анна: А что же в этом плохого?

Полина: Мне теперь придется думать про этих рыбок, а у меня не было настроения заниматься ими.

Анна: Зачем тебе думать про этих рыбок?

Полина: Ты же их назвала, обозначила, я их себе представила. Теперь они живут в моей голове. Мне от них теперь не отвертеться. Придется думать.

Анна: Да о чем же тут думать?

Полина: Обо всем. Чем они питаются, когда они спят. Какие опасности их подстерегают. Это у тебя все просто. Сказала "маленькие такие рыбки" и все, и с тебя как с гуся вода. А мне - хлопоты. У тебя вообще все просто в жизни. А что тебе? Обо всем я забочусь. Ты сказала, произнесла что-нибудь этакое вслух и тут же забыла. А ты знаешь, что такое слово, сказанное вслух? Нет. Ты и не думала об этом, а я думала. Я все вынуждена обдумывать, и за себя и за тебя.

Анна: Я не прошу тебя обдумывать все за меня.

Полина: Да? Но так получается.

Анна: Этого вовсе и не требуется.

Полина: Да? А я не хочу потерять тебя.

Анна: Ты не потеряешь меня.

Полина: Да? Очень просто потеряю. Ты вечно витаешь в облаках. Я не встречала более легкомысленных девушек. Витаешь в облаках и с облаками любезничаешь. Разве можно мечтать так, как ты мечтаешь, и вообще, можно ли мечтать после всего, что произошло с тобой?

Анна: Все же ты считаешь, что я должна помнить об этом всю жизнь? Помнить и думать об этом каждый день?

Полина: Я так не считаю. Я и не говорила тебе этого. Зачем же это ты перевираешь мои слова? Ты не должна помнить об этом всю жизнь, разумеется. Лучше бы ты все это поскорее забыла, разумеется. Но иногда, когда тебя заносит, а ты знаешь превосходно, когда тебя заносит, неплохо и вспомнить кое о чем. Я не буду говорить тебе о чем, чтобы не напоминать, ты и сама знаешь, что я имею в виду.

Анна: Как же я могу забыть случившееся в таком случае?

Полина: Очень просто. Забыть и все… И вспоминать только при необходимости. И поменьше этих дурацких фантазий. Интересно, о чем ты там у себя наверху мечтаешь.

Анна: Ни о чем.

Полина: Да разве же я не слышу?

Анна: Ни о чем таком.

Полина: Иногда сверху доносится запах духов. Ты что, душишься?

Анна: Это - не я.

Полина: И эти бесконечные менуэты. Что же ты думаешь, что я не слышу менуэты?

Анна: Слышишь, наверное.

Полина: Что же, ты там танцуешь?

Анна: Это - не я.


Полина: Прости меня, Анна, но тогда мне хочется спросить тебя, ты что же там, не одна? Еще раз прости меня за этот вопрос, я знаю, что кроме тебя там не может быть никого, но логика происходящего требует от меня задать тебе именно этот вопрос.

Анна: Не знаю.

Полина: Как это ты не знаешь?

Анна: Вроде бы одна, а вроде бы и нет. Так мне кажется. Ничего не могу с собой поделать.

Полина: Но там не может быть никого.

Анна: Да. Я это отлично понимаю. Но ничего не могу с собой поделать. Мне так кажется.

Полина: Ты ничего не можешь, ничего не умеешь и ничего потому не боишься.

Анна: Я боюсь. Я очень даже боюсь.

Полина: Чего? Чего, например, ты боишься?

Анна: Того же, чего и ты?

Полина: Чего же?

Анна: Ну, ты и сама знаешь.

Полина: Я то знаю, я все знаю, мне хочется от тебя услышать.

Анна: Удильщиков боюсь.

Полина: Как то ты это говоришь… не знаю.

Анна: Как я говорю?

Полина: Как то равнодушно, без огонька. Так не боятся. Когда боятся, не так говорят.

Анна: А как говорят, когда боятся? Научи?

Полина: Не так говорят.

Анна: Так как же, как? Покажи.

Полина: Не так и все. Нет у меня уверенности в твоем страхе и все тут. А показывать не стану. Не умею. И говорить об этом лишний раз нет надобности.

Анна: Так тебе и будет казаться, что я не боюсь по-настоящему.

Полина: Можно сравнить.

Анна: С чем?

Полина: С тем, как ты скажешь о том, чего уж точно боишься, в чем я уверена.

Анна: Хорошо, я скажу.

Полина: Говори, чего ты боишься?

Анна: Улицы боюсь.

Полина: Боишься?

Анна: Очень боюсь.

Полина: Еще чего?

Анна: Подворотен разных боюсь.

Полина: Еще чего?

Анна: Люков таких на асфальте.

Полина: Люков? Хорошо. Еще чего?

Анна: Арок темно - синих.

Полина: Именно темно- синих?

Анна: Да, темно- синих, они такие зловещие.

Полина: Ну, хорошо, а еще чего?

Анна: Розовых арок, телесного такого цвета, в них, кажется, только зайдешь, утонешь навсегда, схватят тебя как кулак мизинчик и не отпустят.

Полина: Это - все улица.

Анна: Улица.

Полина: Ну, а еще чего?

Анна: Водосточных труб. Они прямо в ухо шепчут.

Полина: Это - все улица. Что еще?


Анна: Подворотен. Я про подворотни уже говорила?

Полина: Это - все улица.

Анна: Улица, правда. Что-то одна улица на уме.

Полина: А парков не боишься?

Анна: Не надо про парки, не надо!

Полина: Парки - это не улица?

Анна: И парки - тоже улица. Одна улица на уме.

Полина: Улица на уме?! Девочка на улицу захотела?

Анна: Нет, что ты!

Полина: Да, чует мое сердце, захотела.

Анна: Да нет же.

Полина: Точно, захотела. Признайся, не нужно от меня скрывать. Не запускай тайну в нашу жизнь. (Очень притворно, очень ласково.) Захотела на улицу? Скажи, Аннушка, я не обижусь. Скажи мне.

Анна: Совсем нет.

Полина: Нет?

Анна: Нет.

Полина: Совсем-совсем нет?

Анна: Сейчас не хочу. Сейчас мне страшно.

Полина: Пока страшно?

Анна: Да, пока страшно.

Полина: (Теряя самообладание.) Нет, ты сейчас хочешь. Сию минуту хочешь, каждую минуту хочешь!

Анна: Не хочу я никуда.

Полина: (Вне себя.) Хочешь, хочешь! Все врешь, все мне врешь!

Анна: Честное слово не хочу.

Полина: Еще "честное слово" даешь, бесстыдница! Бесстыдница!!! А ну-ка, иди сюда!


Анна: Не на-а-а-до!

Полина: Не слышу!

Анна: Пожалуйста, не надо! Я не готова!


Полина: Все, все, успокойся. Я больше не буду. Я только убедилась, что ты действительно боишься и все. Сильно напугалась, девочка моя?

Анна: Да.

Полина: Ну, прости меня, прости меня, Аннушка.

Анна: (Всхлипывая) Ты такая сильная!

Полина: Кто-то должен быть сильным. Нас с тобой никто не защитит.

Анна: (Всхлипывая) Никто?

Полина: Никто.

Анна: (Всхлипывая) Мне было больно.

Полина: Это не боль. Разве ты не помнишь, что такое боль?

Анна: Помню… То была особенная боль.

Полина: Вот и хорошо, вот и не забывай.


Полина: Куда ты?

Анна: К себе.

Полина: Зачем?

Анна: Мне хочется спать.

Полина: Останься, иначе я буду думать, что мы с тобой поругались.

Анна: Не поругались.

Полина: Я понимаю, что не поругались, но думать я буду именно так. Тут уж ничего не поделаешь. А у нас в семье ссор быть не может.

Анна: А мы и так никогда не ссоримся.

Полина: Вот и хорошо. И не надо, чтобы подобные мысли приходили ко мне.

Анна: Мне хочется спать.

Полина: Приляг на диван. В порядке исключения я разрешаю тебе прилечь на мой диван.

Анна: Я не смогу на нем уснуть.

Полина: Это почему?

Анна: Я не могу тебе сказать.

Полина: У тебя появились от меня секреты? Не запускай тайну!

Анна: Нет, но я не хочу тебе говорить сейчас. Я потом тебе скажу, можно?

Полина: Что это еще за новости? Говори немедленно.

Анна: Тебе нравится, когда я плачу?

Полина: Нет, мне не нравится, когда ты плачешь, но еще больше мне не нравится, когда ты утаиваешь что-то от меня.

Анна: Я ничего от тебя не утаиваю. Я тебе скажу, попозже, ладно?

Полина: Когда?

Анна: Через сорок пять минут.

Полина: Я буду ждать.


Анна: Ты сердишься на меня. Не сердись. У тебя может случиться головная боль. Тогда и у меня заболит голова.


Анна: Ты хорошая.


Анна: Мне так спокойно с тобой.


Анна: Я никогда не захочу на улицу.


Анна: Если ты и дальше будешь сердиться, можешь заболеть. Тогда и я заболею. Ты хочешь, чтобы я заболела?


Анна: Так и умереть недолго. Если ты умрешь, я тоже умру. Ты хочешь, чтобы я умерла?


Анна: Я поняла, ты проснулась в плохом настроении. Ты встала не с той ноги.

Полина: Я и не спала нисколько.

Анна: У тебя бессонница?

Полина: У меня нет бессонницы. У людей, которые не покладают рук, с утра до ночи и с ночи до утра, нет бессонницы. Им просто некогда спать.

Анна: Но не может же быть, чтобы ты никогда не спала?

Полина: Конечно, не может быть.

Анна: Ну вот, значит ты спишь?

Полина: Сплю.

Анна: А раз ты спишь, у тебя может быть и бессонница.

Полина: Бессонница бывает только у людей, которые обозначают это слово. Они говорят, - "у меня, наверное, бессонница" или, того хуже, "у меня бессонница". И все. Дальше им уже от этой самой бессонницы не отвертеться. Она так и будет преследовать их. Они сами выкроили и сшили себе эту самую бессонницу, и надели ее на себя. И так, Анна, с чем угодно. Слова опасны. Слова очень опасны. Тысячу раз подумай, прежде чем произнести какое-нибудь слово вслух, а если можешь удержаться и не произносить его вообще, так лучше и не произносить. Ты видела когда-нибудь, чтобы я на улице с кем-нибудь разговаривала? Просто так, стояла бы и чесала языком?

Анна: Я не бываю на улице.

Полина: Это хорошо, это очень хорошо, а мне, к сожалению, приходится бывать, чтобы ты не умерла с голоду, так вот, я никогда ни с кем на улице не разговариваю. И только потому чувствую себя всегда бодрой и работоспособной. Работоспособной, то есть способной работать и днем, и ночью. И никакой бессонницы.


Полина: А вот этого - не нужно. Этого не нужно. Ты думаешь меня разжалобить? Разжалобить меня у тебя не получится. И знаешь почему? Знаешь почему?

Анна: Я не хочу никого разжалобить.

Полина: Нет, ты хочешь меня разжалобить, но у тебя из этого ничего не выйдет. И знаешь почему?

Анна: Я не…

Полина: Нет уж, потрудись ответить на мой вопрос, знаешь почему?

Анна: Не знаю.

Полина: Тогда спроси у меня.

Анна: Мне не интересно.

Полина: А мне так все равно, интересно или не интересно. Образовался очень важный, если хочешь, принципиальный вопрос. Так спроси же у меня.

Анна: Почему?


Полина: По кочану.



Полина: Я не сумела тебя рассмешить?

Анна: Нет.

Полина: Совсем смешно не было?

Анна: Нет.

Полина: Ни на вот столечко даже?

Анна: Даже ни на вот столечко.

Полина: Жаль. Очень жаль, что ты так ко мне относишься. (Принимается за работу.)

Анна: Как я к тебе отношусь?

Полина: Безобразно.

Анна: Я очень хорошо к тебе отношусь.

Полина: Если бы ты ко мне хорошо относилась, рассмеялась бы.

Анна: Мне не было смешно.

Полина: Рассмеялась бы, даже если бы тебе и не было смешно. Так поступают все вежливые люди.

Анна: Смеются, когда им не смешно?

Полина: Смеются, когда это необходимо ближнему. Когда ближний старается рассмешить, даже если у него кошки на душе скребут, даже если у него голова разламывается от разных мыслей, но он все же старается рассмешить, потому что рассмешить иногда бывает просто необходимо, если хочешь, жизненно необходимо, чтобы не казалось таким беспросветным и бесперспективным все для другого ближнего, смеются, еще как смеются. (Пауза.) Могу повторить медленнее, если ты хоть на йоту допускаешь мысль, что сможешь понять. (Пауза.) Нужно повторить?

Анна: Нет.



Полина: Анна - уклейка, Полина - уклейка, Анна - уклейка, Полина - уклейка…

Анна: А ты больше не будешь спать?

Полина: Что? (Пауза.) Ты что-то спросила у меня?

Анна: Ты будешь работать? Спать ты теперь не будешь?

Полина: Тебе скучно, милое дитя?

Анна: Нет.

Полина: Развлекись чем-нибудь. Почитай книжку. Надеюсь, читать ты еще не разучилась?

Анна: Я бы помогла тебе.

Полина: В чем?

Анна: Я тоже могла бы делать цветы.

Полина: Ты опять за свое? Делать цветы?

Анна: Но почему нет, я никак не могу понять, почему нет?

Полина: (Отрываясь от работы.) Я расскажу тебе, Аннушка, одну притчу. Это подлинная история из жизни моей мамочки. Однако эта подлинная история очень смахивает на притчу. Так что ты можешь считать ее притчей. Если я употребляю термин "притча", значит это не случайно. У меня не бывает лишних, невесть откуда взявшихся слов. У меня все по полочкам. Мне бы очень хотелось, чтобы и у тебя с этим все было в порядке. Если у тебя хотя бы с этим все будет в порядке, я буду счастлива.



Анна: Ты хотела рассказать мне какую-то притчу?

Полина: Я помню. Я просто на мгновение отвлеклась. Отвлеклась, чтобы быть доходчивей. Отвлеклась, чтобы ты смогла понять…

Анна: Притчу о своей маме.

Полина: Я помню. Я просто устаю. Я зверски устаю, работая день и ночь. И это совсем не значит, что я впала в маразм. У меня прекрасная память. Если ты ищешь, к чему бы придраться, поищи что-нибудь другое. С памятью у меня все в полном порядке. (Пауза.) Что за дурацкая манера перебивать?

Анна: Ты хотела…

Полина: Прекрати сейчас же дергать меня! Какая ты все же нетерпеливая?! Однажды моя мамочка имела глупость выйти замуж. Я помню, что у нас запрещено говорить вслух о подобных вещах, и даже думать запрещено, тем не менее, в порядке исключения один раз можно. Потому что это притча. Ты знаешь, что такое притча?

Анна: Это такая история с глубоким смыслом.

Полина: А что, ты знаешь истории без глубокого смысла?

Анна: Наверное есть и такие.

Полина: Приведи пример.

Анна: Ну, не знаю, я не могу так сходу.

Полина: Не можешь, потому что таковых нет в природе. Всякая история имеет свой глубокий смысл. Один, второй и даже третий. Но история - это история, а притча - это притча. Так что же такое притча?

Анна: Можно я посмотрю в словаре?

Полина: Забудь. Словари писаны для недалеких людей. Там даны только поверхностные значения слов. Когда я отсылаю тебя читать книги, никогда не прикасайся к словарям. От них один вред. Учись думать самостоятельно. Анализируй слова, разбирай их. Разбери мне слово "притча".

Анна: (На глазах слезы.) Не могу.

Полина: Ничего не можешь. Не пытайся меня разжалобить.

Анна: Не буду.

Полина: Итак, нас интересует слово "притча". Мы не заглядываем в словарь. Мы - не олухи какие-нибудь, мы можем и своими мозгами пошевелить. Итак, мы думаем. Слово состоит из двух слагаемых. "При" - это приставка, и "тча", ни что иное как производное от слова "течет", то есть, "все течет, все изменяется". Если у всякой истории есть несколько смыслов, то у притчи он один, но постоянно меняется. Когда ты начинаешь рассказывать или слушать притчу, ты думаешь об одном, а когда заканчиваешь, думаешь уже совсем об ином. Вот и вся премудрость. (Пауза.) Бывает, что тебе думается, "как было бы хорошо", а выслушаешь притчу и ловишь себя на мысли "какой же ты дурак". Усвоила? Вытри слезы. Двинулись дальше. Притча. (Пауза.) Итак, моя мамочка, царствие ей небесное, однажды, имела глупость выйти замуж, следствием чего явилась я, ваша покорная слуга.

Анна: Никакая ты не слуга.

Полина: Это как посмотреть.

Анна: Нет, не слуга.

Полина: Не слуга, не слуга. Я не об этом. Я о том, что появилась-таки на свет.

Анна: Так это же хорошо.

Полина: И не об этом… Кстати, помнишь мое "как было бы хорошо"? Но и не об этом… хотя, по правде сказать, лучше бы она никогда не познала, что такое мужчина. Это я про нее, а не про свое появление. (Пауза.) Так вот, вышла она замуж, и пришлось ей некоторое время пожить у свекровки. А свекровка у нее была женщиной дворянской, незамутненной панибратскими настроениями, крови. И увидела та свекровка, бабушка моя, как мамочка моя взяла в руки тряпку, чтобы пыль вытереть. Вырвала из рук ее ту тряпку и молвила,- Запомни! Раз и навсегда запомни, возьмешь одиножды в руки тряпку, так и не расстанешься с нею всю жизнь.



Анна: Да.



Полина: Что ты молчишь?

Анна: А что я должна сказать?

Полина: Я закончила.

Анна: Закончила? Ну да, конечно, я поняла.

Полина: Дошло?

Анна: Да, конечно.

Полина: И что же ты вынесла из этой притчи, какой смысл ухватила?



Анна: Не позволишь ты мне цветы делать?

Полина: Вот видишь, Аннушка, в чем сила притчи. Ты только слова последние запомнила, да перевернула. А молчание?

Анна: Какое молчание?

Полина: Молчание в конце следовало. Молчания-то ты и не разгадала, поленилась.

Анна: И что в нем?

Полина: А в молчании том сказано, - Тряпку-то свекровка сама вырвала из рук ее. И с тряпкой той осталась. (Долгая пауза.) Так что не думай, будто бы если ты знаешь, что уклейки - это рыбки, на этом уже можно поставить точку в своем развитии. (Принимается за работу.)




Анна: Почему мы не пьем чай?

Полина: Что?

Анна: Меня преследует запах вишневого варенья. Меня преследует запах вишневого варенья. Когда ты потащила меня к окну, я услышала этот запах. Мне подумалось, уж не цветы ли твои вдруг стали пахнуть? Но это был не цветочный запах, какой-то другой. Конечно, разве твои цветы могут пахнуть? И, вдруг, я поняла - это запах вишневого варенья. (Пауза.) Он преследует меня. Почему мы не пьем чай? Я уже целый час жду, когда ты предложишь мне попить с тобой чаю, а ты все не предлагаешь, почему? Почему я всегда жду, когда ты захочешь того или этого, а сама не решаюсь предложить тебе что-нибудь, или попросить тебя о чем-нибудь? Почему? (Пауза.) Почему мы никогда не поговорим о нарядах, как говорят все женщины? Почему, объясни? Почему ты никогда не скажешь, - Ах, какое красивое на тебе сегодня платье, Анна? Я ведь три, а то четыре раза на дню меняю платье для тебя. (Передразнивает Полину.) Для кого, как ты думаешь, я четыре раза на дню меняю платье?! (Пауза.) Как ты думаешь?


Полина: Для кого же ты четыре раза на дню меняешь платье?

Анна: А как ты думаешь?

Полина: Я не задавалась этим вопросом. (Откладывает работу.)

Анна: А ты задайся этим вопросом, а ты задайся этим вопросом.

Полина: Ты права, мне стоит задаться этим вопросом. Спасибо тебе, Анна.

Анна: Мне это не трудно.

Полина: Спасибо тебе, Анна.

Анна: Мне это совсем не трудно. Мне это даже приятно.

Полина: Спасибо тебе за то, что ты надоумила меня подумать над тем, что ты так часто меняешь платья. Это очень интересно. Это - чертовски интересно. (Пауза.) Именно. Я ждала сегодня тебя с нетерпением. Именно, я ждала с нетерпением, когда ты спустишься ко мне. И знаешь, зачем я ждала тебя с таким нетерпением? Подсказываю, не с тем, чтобы оценить твое новое платье.

Анна: Наверное, тебе стало одиноко?

Полина: Мне не бывает одиноко за работой.

Анна: Хотела предложить мне выпить чаю?

Полина: Дура. Заметь, я редко позволяю себе бранные слова по отношению к тебе. Но сейчас я говорю, дура, и настаиваю на этом, уж ты прости меня. Дура. Я не затем с нетерпением ждала тебя. Я ждала тебя, чтобы задать один вопрос. Один маленький вопросик. Крохотный такой вопрос.(Пристально смотрит на Анну.)

Анна: Я слушаю тебя.

Полина: Нет, это я хочу тебя выслушать.

Анна: Так ты же не задала вопрос.

Полина: А разве и так не понятно?

Анна: К сожалению, нет.

Полина: А ты вспомни, что такого нехорошего ты делала перед тем, как спуститься ко мне?

Анна: Ничего нехорошего я не делала.

Полина: Что такого нехорошего по отношению к себе ты делала перед тем, как спуститься ко мне? Не по отношению ко мне, я все перенесу, я многое перенесла в жизни, а по отношению к себе, о чем можно горько пожалеть потом?

Анна: Не имею представления, о чем ты говоришь.

Полина: Хохотунья, ты выдала себя своим хохотом, хохотунья.

Анна: И что же я выдала?

Полина: Ни что, а кого. Ты себя выдала.

Анна: Наверное, мне что-то приснилось.

Полина: Ты хочешь сказать, что спала и смеялась во сне?

Анна: Да, я проснулась, когда услышала твою песенку и сразу же спустилась.

Полина: Нет. Ты смеялась по-другому. Так во сне не смеются. Я знаю, как смеются во сне. Во сне смеются совсем по-другому.

Анна: Во сне можно смеяться как угодно. Смех, он и есть смех. Хоть во сне, хоть не во сне.

Полина: Нет, Это плач, он и есть плач, хоть во сне, хоть не во сне, а смех везде разный. Хотя, природа у смеха и плача практически одинакова, только плач-это признак просветления, а смех - признак умысла.

Анна: Какого умысла?

Полина: Как правило злого. А во сне особенно. Смех во сне легко отличим от всякого прочего.

Анна: И как же это, интересно знать, смеются во сне?

Полина: Смеются так, что и не сразу-то поймешь, что это смеются. Сначала даже можно подумать, будто бы и не смеются вовсе, а что- то совсем другое. И в этом - коварство.

Анна: Что же это, совсем другое?

Полина: Не знаю, как будто всхлипывают.

Анна: Тогда это - плач.

Полина: Может быть и плач.

Анна: Но мы же говорим о смехе.

Полина: В этом-то все и дело. На этом я тебя и поймала. Уж очень твой смех отличался от плача.

Анна: Конечно, ведь я смеялась.

Полина: Значит ты все-таки смеялась?

Анна: Смеялась.

Полина: А откуда ты знаешь, если ты спала?

Анна: Так ты же сказала.

Полина: Уверенно сказала?

Анна: Да, ты вполне уверенно сказала?

Полина: А могла ли я так уверенно говорить, если ты наверху, а я внизу, и я тебя только слышу, но не вижу? Я должна была бы спросить тебя, с сомнением, встревожено, - Да ты не плакала ли там часом во сне, Аннушка? Ибо смех во сне скорее похож на плач, чем на смех. А когда я уверенно спрашиваю тебя, - Что это ты там смеялась у себя в комнате, Аннушка? - стало быть, это был без сомнения смех, и только смех. И смех открытый. Смех как бы бодрствующего человека. Заметь, я употребляю это "как бы", чтобы оставить тебе пути к отступлению. Вот и получается, что ты смеялась уже проснувшись. Может быть что-то и привиделось тебе, но ты засмеялась в полном сознании. И не остановилась, опомнившись, а продолжала смеяться.

Анна: Пусть так. Что же из этого следует?

Полина: Следует, что ты смеялась потому, что тебе было смешно.

Анна: Пусть так.

Полина: Не "пусть так", а "так". Однако лично я никаких очевидных причин для такого заразительного смеха не вижу.

Анна: Как же ты можешь их видеть, если приснилось-то мне, а не тебе?

Полина: Вот оно. Вот оно главное. "Мне, а не тебе". Здесь все и сокрыто. Вот - именно то, что меня волнует и беспокоит… и настораживает.

Анна: Да что же здесь особенного? Ты - это ты, я - это я.

Полина: А особенно здесь то, что после этого твоего высказывания я уже никогда не смогу рассчитывать на твою откровенность, особенно…

Анна: Что "особенно"?

Полина: Особенно после того, что я объяснила для себя причину твоего смеха наверху.

Анна: Интересно знать, как же ты ее для себя объяснила?

Полина: Так, как и должно объяснить, так, как объяснил бы для себя любой человек со стороны, человек, не ослепленный доверием. Теперь я знаю, что происходит там наверху. Как я прежде не догадалась?

Анна: Ничего там наверху не происходит?

Полина: Какой позор!

Анна: Да о чем ты говоришь?

Полина: Не нужно строить из себя невинную, непонятливую девушку. Там, наверху! Я даже не хочу говорить об этом.

Анна: Там, наверху ничего нет, ровным счетом ничего.

Полина: И никого?

Анна: И никого. Поднимись и посмотри.

Полина: Вот как? Поднимись и посмотри? Ты смеешь предлагать мне такое, зная мои принципы? Ты умышленно говоришь так, зная, что я ни при каких условиях не сделаю этого. Подняться наверх, это все равно, что прочесть чужое письмо, это все равно, что, простите меня, выставить свой зад на всеобщее обозрение, не так ли? И ты предлагаешь мне такое?

Анна: Но я же спускаюсь к тебе?

Полина: Спуститься это одно. Спуститься - это как прийти в гости по- приглашению, а вот подняться - это совсем другое, подняться - это как вторгнуться в чужую жизнь, это как… А знаешь ты, что бывает с теми, кто поднимается наверх, с теми кто спит и видит, как бы подняться наверх, да, да, Аннушка, есть и такие. Что бывает с ними, когда они достигают потолка, своего потолка, такого, знаешь, в трещинах, в паутинках и с крюком посередине, как Судный день?

Анна: Откуда ты знаешь, что Судный день в трещинах, паутинках, да еще с крюком посередине?

Полина: Ленивый не знает об этом.

Анна: Ты что, видела его?

Полина: Я много чего видела!

Анна: А зачем этот крюк?

Полина: А затем, чтобы не забывать о том, что все мы не вечны.

Анна: ?

Полина: Это притча. Подумай на досуге.


Анна: Ты же не поднималась наверх никогда? Ты всегда была внизу. На самом дне.

Полина: Это не самое дно. Это - далеко не самое дно.

Анна: Да? А по мне так самое дно.

Полина: Не смей так говорить!

Анна: А как же мне говорить?

Полина: Не так. Как-нибудь иначе.

Анна: Как умею, так и говорю.

Полина: Вот потому-то я и не стремлюсь наверх, чтобы не говорить как умеешь. Я , знаешь ли, здесь внизу, хоть и не хватаю с неба звезды, но говорю не как придется, а как надобно. Как подобает приличной женщине, женщине благородных намерений и во всех прочих отношениях…

Анна: Перестань, ты просто боишься высоты.

Полина: Нет.

Анна: Ты хочешь сказать, что не боишься высоты?

Полина: Боюсь, но дело вовсе не в этом.

Анна: Именно в этом.

Полина: Нет, просто я не хочу окончательно разочароваться в тебе. А когда я увижу то, что предстоит мне увидеть, я окончательно разочаруюсь в тебе.

Анна: Ты ничего не увидишь, пойдем.

Полина: Ни за что.

Анна: Пойдем.

Полина: Нет и еще раз нет, Анна. Мне очень жаль.


Анна: (Скороговоркой, зажмурившись.) Я не смогу уснуть на твоем диване потому что от него пахнет удильщиком!


Полина: Что?

Анна: Что ты пристала ко мне с этим смехом?

Полина: (В некотором оглушении.) Нет, не то. Ты сейчас произнесла что-то другое. Кажется, ты сейчас произнесла что-то совсем другое?

Анна: Я ?

Полина: Да, кто же еще?

Анна: А что я такое произнесла?

Полина: Совсем, совсем другое.

Анна: Представления не имею, о чем ты говоришь.

Полина: Имеешь, если ты это сказала. Если только мне не послышалось. Повтори, что ты сказала.

Анна: Что ты пристала ко мне с этим смехом?

Полина: А до этого?

Анна: Ничего.

Полина: Наверное, мне послышалось. Странно. В ушах что-то звенит.

Анна: Ты переволновалась. Тебе не нужно так волноваться. Конечно, ты говоришь очень важные вещи. Может быть, самые важные изо всего, что только существует на Белом Свете, и, понятно, каждый раз волнуешься, но… пойми, ты говоришь их постоянно. Так можно умереть. (Пауза.) Кстати, это как раз одна из причин, почему я мне трудно быть тобой. Физически ты гораздо сильнее меня, а потому то волнение, которое ты постоянно испытываешь пытаясь озвучить самое главное, то волнение, которое каким-то немыслимым образом тебе удается выдерживать, меня просто-напросто убьет.

Полина: Я и не прошу тебя становиться мной. Мы разные.

Анна: Да, но ты же хочешь, чтобы мы были как бы одно целое?

Полина: С чего ты это взяла?

Анна: А как же иначе?

Полина: Совсем нет.

Анна: А зачем же ты так много возишься со мной?

Полина: Я с тобой не вожусь. Я не умею возиться. Я все делаю быстро. Очень быстро. Посмотри, как я делаю цветы.

Анна: То - цветы. Они - мертвые, а я - живая.

Полина: С чего ты взяла, что цветы - мертвые?

Анна: Конечно же мертвые, ты же их делаешь.

Полина: И что же? От того только, что я их делаю, тебе кажется, что они мертвые?

Анна: Да.

Полина: Хорошо. А что же те, что сорваны, те цветы, что сорваны - они, по- твоему живые?

Анна: Живые.

Полина: Но они же сорваны?

Анна: Ну и что?

Полина: Сорваны, увядают, а все живые?

Анна: Конечно.

Полина: Значит мои, которые не вянут - мертвые?

Анна: Они не пахнут.


Полина: Как ты сказала?

Анна: Они не пахнут.

Полина: Нет, не это ты сказала. Я наконец разобрала, что ты сказала. Повтори!

Анна: Не пахнут.

Полина: Я не смогу уснуть на твоем диване, потому что от него пахнет удильщиком - ты сказала.


Полина: Как быстро летит время. Прошло сорок пять минут. Сорок пять минут нашей жизни.


Полина: Еще сорок пять минут нашей жизни. Много это или мало?


Полина: (С издевкой.) Что ты молчишь, Аннушка? Что случилось, что ты замолчала? Что-то случилось? Анна разгадала притчу с тряпкой? Отвечай! Анна разгадала притчу с тряпкой? Анна оказалась смышленой девочкой? Случилось это?


Полина: Случилось. Определенно случилось. Только не это. Анна не оказалась смышленой девочкой. Анна просто так, наугад, сказала гадость. Вот что случилось.


Полина: Анна больше не уклейка. Анна - подлец!


Анна: Я сказала правду! Я сказала правду! Я сказалаправдусказалаправдусказалаправду !!!


Анна: Ты никогда не сможешь меня простить? Ты теперь никогда не сможешь меня простить? А не могу я сделать что-нибудь такое, чтобы ты смогла меня простить?


Полина: Ты - женщина?

Анна: В каком смысле?

Полина: Да, именно, ответь мне на вопрос, ты - женщина?

Анна: Что ты имеешь в виду?

Полина: Именно так, а не как иначе я хотела бы спросить тебя, ты - женщина? Не торопись с ответом, подумай хорошенько, но все же ответь мне, ты женщина?

Анна: Не знаю.

Полина: Как это ты не знаешь? Как это ты не знаешь, зачем ты прикидываешься идиоткой?

Анна: Я не знаю, какой смысл ты вкладываешь в этот вопрос.

Полина: Никакого особенного смысла в этот вопрос я не вкладываю. На такой вопрос отвечают не задумываясь, незамедлительно. Женщина ли ты?


Анна: Сейчас мне бы хотелось быть уклейкой.

Полина: Этот номер у тебя не пройдет.

Анна: Но мне бы хотелось.

Полина: Мне тоже много чего хочется. Итак?!

Анна: Я обязана отвечать?

Полина: Да, уж тут тебе не отвертеться.

Анна: Женщина.

Полина: Хорошо. А я кто, по-твоему?

Анна: А ты, я не знаю. Ты, наверное, уклейка, ты же подлости не совершала, так что ты можешь быть и уклейкой, кто может тебе запретить, я же не могу, поэтому ты как была уклейкой, так и осталась… наверное.

Полина: Ты что, сошла с ума? Я , наверное, сильно тебя ударила?

Анна: Нет, что ты, совсем не сильно. Легко ударила…

Полина: Так кто же я?

Анна: Полина.

Полина: Женщина или нет?

Анна: Женщина.

Полина: Хорошо. А ты когда-нибудь видела, чтобы женщина прощала женщину? (Пауза.) По-настоящему? Всем сердцем?

Анна: А как нужно ответить?

Полина: Как думаешь.

Анна: Честно?

Полина: Только честно.

Анна: Не знаю.

Полина: Знаешь.

Анна: Откуда мне знать?

Полина: Отвечай, "да" или "нет"!

Анна: Да.

Полина: Женщина женщину?!

Анна: Нет.

Полина: Вот и все. (Принимается за работу.)


Анна: Если они не одно целое.

Полина: ?

Анна: Если только они не одно целое.


Полина: Ты не хитришь, Аннушка? Повтори-ка , что ты сказала еще раз?

Анна: Если они не одно целое.

Полина: Сдается мне, что ты не хитришь.

Анна: Нет.

Полина: Не хитришь. Я бы почувствовала, если бы ты хитрила. Я всегда чувствую, если ты хитришь. Не хитришь. Что же нам теперь делать?

Анна: Не знаю. А ты не знаешь?

Полина: И я пока не знаю. Но мы должны что-нибудь придумать. Мы обязательно должны что-нибудь придумать.

Анна: Тебе это неприятно?

Полина: Просто это так неожиданно. Изменить мы уже ничего не можем?

Анна: Не знаю.

Полина: Спроси себя. Хорошенько спроси себя.

Анна: Я уже пробовала.

Полина: И что?

Анна: Боюсь, что нет.

Полина: Иначе бы ты не легла на диван?

Анна: Конечно. Я бы ни за что не легла на диван.


Полина: Очень мерзко?

Анна: Мне трудно сказать. Я пока еще не могу прочувствовать. Во мне борются разные, противоположные чувства. Мне бы узнать все.

Полина: Узнать все?

Анна: Да. Если бы я узнала все, я бы смогла прочувствовать.

Полина: Я не хотела тебе этого рассказывать.

Анна: Значит ты запускала тайну?

Полина: Нет, это нельзя назвать тайной, потому что я и не думала о нем. Я старалась не думать о нем. Сначала это давалось мне с большим трудом, а потом привыкла. Удильщик уже не снится мне. Уже давно и не снится мне. Странно, что от дивана до сих пор исходит его запах. Может быть мне сменить диван? Как ты думаешь?

Анна: Не знаю. Пока не знаю. Ты должна рассказать мне все.

Полина: Я оберегала тебя от этого. Я не хотела тревожить тебя своими воспоминаниями.

Анна: Я же все рассказала тебе.

Полина: Ты сама говоришь, что я сильнее.

Анна: Я имела в виду только физическую силу.

Полина: Но мне будет очень трудно возвращаться к этим воспоминаниям. Ты уверена, что это необходимо?

Анна: Мы же должны что-то решить с диваном. Это, в конце концов, достаточно крупная вещь. Знаешь, люди не так часто меняют диваны. И уж наверняка серьезно думают, прежде чем решиться на такие перемены. Это не только перемена в обстановке, это перемена в жизни.

Полина: Откуда у тебя такие серьезные наблюдения? Ты казалась мне легкомысленнее.

Анна: И потому ты не доверяла мне делать цветы?

Полина: Не доверяла.

Анна: Даже мертвые цветы?

Полина: Они живые.

Анна: Даже мертвые цветы?

Полина: Любые.

Анна: Не доверяла?

Полина: Я берегла тебя.

Анна: Ах, вот как?! Ты берегла меня?! (Слезы на глазах.) А у меня, Полина, была своя жизнь. И свой удильщик.

Полина: Не будем об этом.

Анна: И у меня есть платье, которое напоминает о нем. Я никогда не позволяла себе спуститься в нем к тебе. Мне было бы неловко перед тобой. Мне казалось, что если я надену его, ты все поймешь и… просто перестанешь меня уважать.

Полина: Не будем об этом.

Анна: А мне очень нравится это платье. Я не покривлю душой, если скажу, что это одно из лучших моих платьев. Нет, это - лучшее мое платье.

Полина: Не будем об этом.

Анна: И запах, что исходит от него никак не хуже, чем запах от твоего дивана.

Полина: Не будем об этом.

Анна: Однако я лежу на твоем диване, лежу потому, что я отлично понимаю, это не твой диван, и даже не наш диван, это - мой диван. И твой удильщик - это мой удильщик.(Пауза.) Когда он придет?

Полина: (Испуганно.) Кто?!

Анна: Как же кто? Что же, ты не понимаешь, о ком я говорю? Удильщик. Твой удильщик.

Полина: Он не придет. Ты прекрасно знаешь, что он не придет.

Анна: Не знаю. Почем мне знать? Ты пока мне еще ничего не рассказала.

Полина: Спрашивай. Что тебя интересует?

Анна: Садись рядышком.


Полина: Ну, так что же тебя интересует?

Анна: А почему ты присела на краешек? Тебе неприятно чувствовать меня?


Полина: Спрашивай.

Анна: Может быть, ты приляжешь? Я хочу обнять тебя. Почему мы никогда не обнимаемся?

Полина: Зачем это?

Анна: Чтобы почувствовать, что мы - одно целое.

Полина: А разве для этого нужно обниматься?

Анна: Тебе это неприятно?

Полина: При чем здесь это?

Анна: При том, при том самом. (Пытается обнять Полину, та вскакивает с дивана.)

Полина: Я не хочу лежать!

Анна: Не уходи! Не уходи! Когда ты будешь рассказывать про удильщика, мне будет страшно! Мне будет очень страшно, а тебя не окажется рядом.

Полина: А вот сейчас ты хитришь. Зачем?

Анна: Я не хитрю!

Полина: Хитришь!

Анна: Я не хитрю!

Полина: Хитришь!

Анна: Сама не знаю. Просто мне так захотелось побыть с тобой рядом. Я почувствовала себя на какое-то время ребенком, маленькой девочкой. А ты не почувствовала то же самое?

Полина: Нет.

Анна: А я почувствовала. Мне захотелось, чтобы ты играла со мной, как с маленькой, уж если не обняла, так покачала бы меня на ногах, или взяла бы меня за руки и стала бы кружить, кружить, пока все вокруг не превратилось бы в карусель. Тебе, наверное, труднее быть одним целым со мной, чем мне с тобой?


Полина: Ты, кажется, хотела чаю?

Анна: Не уходи от разговора!

Полина: У меня есть твое любимое вишневое варенье.

Анна: Не уходи от разговора!

Полина: Мне показалось, что ты сама хочешь, чтобы я переменила тему?

Анна: Нет, нет!

Полина: Давай быстро покончим с этим. Что тебя интересует?

Анна: Как он выглядел?

Полина: На этот вопрос не так легко ответить.

Анна: Ты на самом деле забыла его?

Полина: Нет, просто когда обычно вспоминаешь удильщика, вспоминаешь его целиком , а тебе ведь потребуются детали? А описывать детали всегда трудно. Получается не совсем точно. Тебе потребуются детали?

Анна: Конечно, иначе я не смогу себе его представить.

Полина: С чего начать?

Анна: Начни, пожалуй с роста.

Полина: С роста?

Анна: Ну да, какой он, высокий, низкий?

Полина: Как знать. Для кого-то он, может быть, высокий, для кого-то низкий.

Анна: А для тебя, для тебя он какой?

Полина: Когда я смотрела на него, свесившись с окна, он казался совсем маленьким. Не больше цветка, одного из тех, что я делаю.

Анна: А ближе ты его видела?

Полина: Он кричал мне с улицы, предупреждая об опасности. Так кричат львы, когда выходят на охоту. Я не верила своим ушам, подходила к окну, свешивалась и убеждалась в том, что не ошиблась. Он был совсем небольшим. Я еще удивлялась, он такой маленький, а я его боюсь. И знаешь, какое напрашивалось тому объяснение? Крысы ведь тоже небольшие, однако же, мы их боимся. Этим и успокаивалась.

Анна: А ближе ты его не видела?

Полина: Скорее нет, чем да.

Анна: Как это понять?

Полина: Обычно я зажмуривала глаза.

Анна: Но случалось, что ты видела его открытыми глазами.

Полина: Один или два раза.

Анна: И что?

Полина: Я видела его рот. У него были ровные белые зубы, несколько крупнее чем, скажем у меня, и розовое небо.


Анна: Какое небо?

Полина: Розовое.

Анна: Как те арки?

Полина: Может быть. Я не видела твоих арок.

Анна: Точно, как те арки.

Полина: Пусть будет так.

Анна: И зубы, крупнее твоего?

Полина: Да, крупнее.

Анна: А больше ты ничего не можешь вспомнить?

Полина: Пожалуй что нет.

Анна: А руки, руки ты не помнишь?

Полина: Только запах.

Анна: И что это за запах?

Полина: Запах табака.

Анна: Сладковатый такой?

Полина: Да, сладковатый такой запах.

Анна: И на вкус они солоноватые?

Полина: Ты что же, думаешь, что я целовала его руки?

Анна: Нет, не думаю, но разве он не зажимал тебе рот?

Полина: Зачем?

Анна: Как зачем, чтобы ты не кричала?

Полина: А я не кричала.

Анна: Почему?

Полина: Сама не знаю.

Анна: Разве тебе не было больно?


Анна: Что же ты молчишь?


Анна: Тебе не было больно?

Полина: Мне стыдно в этом признаться, но больно мне не было. Сама не знаю, почему, наверное потому, что я, действительно, сильна физически. Очень сильна, я думаю. (Пауза.) Ты осуждаешь меня?

Анна: Я думаю о другом.

Полина: О чем же?

Анна: Очень тревожные мысли.

Полина: Очень тревожные?

Анна: Очень.

Полина: А ты не хотела бы поделиться ими со мной? Я тебе все рассказываю.

Анна: До этого рассказа я еще могла сомневаться в том, что мы с тобой одно целое, но теперь все сомнения рассеялись… Но как это могло произойти? Это - провидение, и ничего больше… Провидение, иначе я не могу этого объяснить.

Полина: Не могла бы ты выражаться яснее?

Анна: Куда уж яснее? Дело в том, что твой удильщик и мой удильщик - это один и тот же удильщик.

Полина: Почему ты так решила?

Анна: По твоему описанию выходит так. Не могут разные люди быть так похожи.

Полина: Этого не может быть.

Анна: Но это факт.

Полина: Может быть, я где-то не совсем была точна?

Анна: Да нет, твое описание достаточно подробно.

Полина: Давай проверим еще.

Анна: Можно попробовать, но я почти уверена в том, что это один и тот же удильщик. Ты видела его удочку?

Полина: Нет.

Анна: Боялась посмотреть?

Полина: По-моему, он оставлял ее за дверью.

Анна: А, может быть, ее и не было. Ты же не видела ее из окна?

Полина: Нет.

Анна: Вот и последнее доказательство. Мой тоже был без удочки.


Полина: Что ты говоришь?

Анна: Мой тоже был без удочки.


Полина: Я ничего не слышу. Опять этот шум в ушах.

Анна: (Кричит) Мой тоже был без удочки!


Анна: Что с тобой? Полина, что с тобой? Ты умерла? У тебя случился разрыв сердца? (Наклоняется к груди Полины, слушает дыхание.) Жива. Ты жива, я слышу твое дыхание… Не нужно меня разыгрывать, я знаю, что ты жива… Поднимись, Полина, мне страшно… (Тормошит Полину.) Я никогда не видела тебя такой… Мне страшно… (Бьет ее по щекам.) Мне страшно, мне страшно, мне страшно! Если ты умерла, то и я теперь умру, ведь мы же одно целое… Я без тебя ничего не могу, разве ты не знаешь, вредная, гадкая Полина? Я тебя ненавижу! Вставай! Разве ты не знаешь? Я расстроила тебя, Полина? Чем я могла тебя расстроить? Чем? Ответь!


Анна: Боже мой! Ты, наверное, думаешь, что наш удильщик там у меня наверху? И это мы с ним смеемся? Как ты могла такое подумать, Полина? Как ты могла подумать? Там наверху ничего нет! Слышишь? Там не может быть ничего. Там пусто, Полина! У меня ничего никогда не было. Я не умею иметь… Пойдем, посмотрим. (Тащит ее за руку к лестнице.) Тяжелая, какая ты тяжелая! Что придумать, что придумать? (Берет со стола ленту, ложится на пол рядом с Полиной, начинает привязывать ее к себе.) Я все равно подниму тебя, ты убедишься, ты убедишься, что там никого нет. Я потащу тебя на себе.


Анна: Подумала, что я там наверху с ним любезничаю. Как я могу с ним любезничать после того, что он с нами сделал? Со всеми нами сделал? Как я могу. Я ненавижу его! Очнись, Полина, уклейка моя милая. Он без тебя во сне ко мне является и колени мне гладит, а я смеюсь, слышишь, я смеюсь, у меня без тебя не получается прогнать его.


Анна: Я без тебя погибла!


Полина: Лестница упала.

Анна: Ты вернулась к жизни? Полина, любовь моя! (Принимается ее целовать.)


Анна: Кричи, кричи! Нет на Свете ничего слаще твоего крика!

Полина: Зачем ты привязала меня к себе? (Пытается вырваться.)

Анна: Мы - одно целое. И мы живы! (Целует Полину.)

Полина: Развяжи сейчас же, дура! (Пытается вырваться.)

Анна: Дура, пусть я, дура! Ты можешь называть меня как угодно! Я так счастлива! (Целует Полину.)

Полина: Развяжи! (Пытается вырваться.)

Анна: Не развяжу, ни за что! (Целует Полину.)

Полина: Развяжи сейчас же! (Вырывается из веревок.)


Анна: Не развяжу, ни за что, не развяжу ни за что!

Полина: Как ты можешь?

Анна: Я могу. Я теперь все могу! Я могу. Я теперь все могу!

Полина: Прекрати, сейчас же!

Анна: Не прекращу! Не прекращу!

Полина: Если ты меня любишь, прекрати!

Анна: Не прекращу! Не прекращу!

Полина: Если ты меня любишь!..

Анна: Люблю! Я тебя люблю!


Анна: Люблю! Я тебя люблю! Я всех люблю! Я всех люблю, я всех люблю…


Полина: Любишь меня?

Анна: Люблю!

Полина: (Громче.) Любишь меня?

Анна: (Громче.) Люблю!

Полина: (Еще громче.) Всех любишь?

Анна: (Еще громче.) Всех люблю!

Полина: (Что есть сил.) И удильщика любишь?

Анна: (Что есть сил.) И удильщика люблю!

Полина: (На пределе возможностей.) И удильщика любишь?!

Анна: (На пределе возможностей.) И удильщика люблю!








Полина: Анна - уклейка, Полина - уклейка, Анна - уклейка, Полина - уклейка, Анна - уклейка… (Пауза.) До дрожи любит это вишневое варенье. Кажется, поставь на стол пятилитровую банку, съест и глазом не моргнет. Я заготовила и клубничное, и яблочное с цедрой, и абрикосовое, ставлю на стол, даже не прикоснется, а вишневое, как только увидит, сразу глаза загораются, как у ребенка, как у маленькой девочки. Смешно…

Вообще, наша жизнь смешна, если посмотреть со стороны. Может показаться, что это вовсе и не жизнь. Расскажи кому-нибудь на стороне, как мы живем, не поверят. Скажут, все это выдумки. Враки. А мы живем и счастливо живем. Я иногда думаю, Господи, да за что же это нам такое счастье-то? Хотя, ясно за что. Мы много страдали, мы выстрадали это счастье… И, потом, я много работаю, это тоже не может быть не оценено… Такое вот счастье… Счастье есть. Много счастья, а жизни нет, потому что, вообще-то это - не жизнь. Так, подобие жизни. Жизнь - там, за окном. А это - так, нечто. Дивертисмент. Представление было пышным, со слезами и удильщиком, тьфу ты, опять он на язык напросился… Нужно научиться его по- настоящему ненавидеть. Ничего не получается. Так я Аннушку потеряю…

Да, о чем я? О подобии жизни. Что же, представление было пышным, эвона сколько цветов, а теперь дивертисмент. Исполняют Анна и Полина, Полина и Анна, а больше и нет никого… и не надо. Уж лучше дивертисмент, чем пышное представление…

Вишневое варенье скоро кончится. Ничего, будет лопать то, что подают. Может быть, и вправду начать приучать ее к труду? Цветы я никому не доверю. Слишком ответственно. Цветы - это дело моей жизни. И, потом, она не понимает, говорит, что они - мертвые. Она поймет позже. Не сейчас. Все однажды начинают понимать. Просто нужно время.

Ну, не обязательно же цветы, может хоть раз стол, скажем, накрыть? Нет, нельзя. Мы - одно целое, две половинки. Если одна половинка работает, другая должна отдыхать. Равновесие. Закон равновесия. Я не работать не могу, так что уж пусть отдыхает. Пусть наряжается. Я наряжаться как раз не умею, а она пусть наряжается. Конечно, наряды не Бог весть какие, при нашей бедности, но пусть хоть так. Мы молоды, и один Бог знает, насколько еще затянется наша молодость...

Я работаю, Аннушка одевается.

Хорошо.

Равновесие.

Анна-уклейка, Полина-уклейка, Анна-уклейка, Полина-уклейка…


Анна: Как маленькие рыбки. Как две маленькие рыбки…

Полина: Где ты взяла это платье?

Анна: Сшила сама.

Полина: Что?

Анна: Сшила сама.

Полина: Ты умеешь шить?

Анна: Я все умею. Я такое умею, что тебе и не снилось!

Полина: Ты не умеешь шить.

Анна: Умею.

Полина: Не умеешь.

Анна: Умею.

Полина: У тебя нет швейной машинки.

Анна: Откуда тебе знать, ты никогда не поднимаешься ко мне.

Полина: Я все слышу. К сожалению, я все-все слышу. Я знаю каждый твой шаг. Каждое твое движение. Я даже слышу музыку, которая звучит у тебя в голове. Мало того, боюсь, что я знаю каждую твою мысль. И, признаюсь, некоторые твои мысли настораживают меня.


Анна: Да мы же одно целое.

Полина: Да, это произошло.

Анна: Я действительно не умею шить.

Полина: Так откуда же у тебя это платье?


Анна: Мне подарили.


Полина: Я не расслышала. Мой слух последнее время шалит.

Анна: Ты прекрасно слышала, что я сказала. Мне подарили.


Полина: Кто?

Анна: Один человек. Это было еще в прежней жизни.

Полина: У тебя не было никакой прежней жизни. У тебя не было и не могло быть никакой прежней жизни. Ты забыла все, что было в той, прежней жизни, забыла навсегда!


Анна: К сожалению я не могу забыть. Я пыталась, но у меня ничего не получается… Я, нет-нет, да и вспоминаю удильщика. И, знаешь, не смотря на все, что произошло, не смотря на все, что он сделал со мной, я, кажется, не могу возненавидеть его по-настоящему.

Полина: Ты ненавидишь его точно так же, как и я.

Анна: Нет.


Полина: Вот, что, Аннушка, девочка моя, сейчас мы будем пить чай и беседовать. Ты еще раз расскажешь мне во всех подробностях, как это произошло.

Анна: Нет.

Полина: Нет, расскажешь. А я расскажу тебе, как он обошелся со мной. Тоже во всех подробностях. Потом мы поплачем вместе. Потом возьмемся за руки и разом забудем его.

Анна: Это невозможно.

Полина: А ты увидишь, вот ты увидишь, это очень просто.

Анна: Мне это не нужно. Я справлюсь сама.

Полина: Тебе нужна помощь.

Анна: Ты не сможешь мне помочь.


Полина: Не нравится мне все это.

Анна: А тебе вообще когда-нибудь, что-нибудь нравилось кроме этих твоих цветов?

Полина: Конечно.

Анна: Что-то я очень сомневаюсь.

Полина: Не нравится мне все это.

Анна: И чем тебе не понравилось мое платье?

Полина: Я не сказала, что мне не понравилось твое платье, я сказала, что мне не нравится все это.

Анна: А зачем ты его порвала?

Полина: Тебе так хорошо.

Анна: Мне холодно.

Полина: Не лги, в доме тепло… Ох, как не нравится.

Анна: Что еще тебе не нравится?

Полина: То, что мне трудно объяснить, то, во что я не могу поверить, то, над чем думай - не думай, получается тайна какая-то, а я тайн сама не запускаю и тебе запускать не позволю.

Анна: Опять тайну выдумала? Ты, все же-таки, странная, Полина.

Полина: Знаешь, что я тебе скажу на это? Я уже имела удовольствие выслушивать от разных людей подобные намеки. Среди них не было ни одного сколько-нибудь стоящего человека. И мне очень не хотелось бы, чтобы ты пополнила их ряды. А знаешь почему?

Анна: Потому что я твоя половинка?

Полина: Нет, потому что я просто-напросто вычеркиваю их из жизни.

Анна: Как это, вычеркиваешь?

Полина: Очень просто.

Анна: Убиваешь, что ли?

Полина: Нет, перестаю про них думать. Перестаю про них думать! Перестаю про них думать!!! Понимаешь ты теперь, что происходит?!

Анна: Ну что ты опять взволновалась, Полиночка? Тебе опять станет плохо.

Полина: Да, я слышу шум в ушах.

Анна: Давай присядем за стол. Мы, кажется, собирались пить чай?

Полина: Да, мы собирались пить чай, но теперь…

Анна: Нет, только не это. Прошу тебя, не наказывай меня чаем. Я замерзла. Я вся дрожу. Мне теперь очень нужен горячий чай. Я так ждала чаепития с вишневым вареньем. Ты и представить себе не можешь, как это мучительно целый день только и думать о том, когда же, наконец, тебя пригласят пить чай. Первое время мы чаще пили чай, а теперь это - такая редкость. Это даже стало праздником для меня. Ты и не поверишь, праздником наподобие Рождества, только Рождество пахнет елкой, а чаепитие - вишневым вареньем.

Полина: У меня стало больше работы.

Анна: А я боюсь, что когда-нибудь эти наши чаепития вообще прекратятся.

Полина: С чего бы это они прекратились?

Анна: С того, что нам становится все труднее разговаривать.

Полина: Почему ты так думаешь?

Анна: Да, ведь, так оно и есть.

Полина: (Испуганно.) Это не так, это не так… Да нет же, это не так.

Анна: Так, так, еще как так, именно так.

Полина: Почему?

Анна: Мы рассказали друг другу все, что случилось, а нового с нами ничего не происходит. Получается, что у меня наверху своя жизнь, а у тебя внизу - своя. Так что мы уже не одно целое. У нас ничего не получается.

Полина: И что же там у тебя наверху?

Анна: Не знаю. Ничего. Тебе покажется, что ничего.

Полина: А на самом деле?

Анна: И на самом деле ничего. Все время думаю про тебя. Жалею тебя. Ты все работаешь, а зачем, и сама не знаешь. Ты думаешь, что если ты делаешь что-то, то что-нибудь да происходит. А на самом деле ничего не происходит.


Полина: Как это, не происходит? Как это не происходит? А ты взгляни вокруг себя!

Анна: Не вижу ничего нового. Все те же мертвые цветы. Какие они тяжелые, Полина, они такие же тяжелые, как и ты, как и твои мысли, как и твои разговоры.

Полина: Ты что же, ненавидишь меня?

Анна: С чего это ты взяла?

Полина: Мне показалось, что сейчас ты говорила о нас с цветами с раздражением, если не сказать, с неприязнью?

Анна: Ничего подобного. Я только отметила, что мы совсем разные, но так и должно быть. Ты тяжелая, я - легкая.

Полина: Легкомысленная.

Анна: Да, наверное, легкомысленная. Я согласна.

Полина: Не наверное, а именно легкомысленная, и согласия твоего здесь не требуется.

Анна: Хорошо, хорошо, извини.

Полина: И что это за манеры, я ей - слово, она мне - двадцать.

Анна: Извини.

Полина: Я запрещаю тебе говорить так о цветах.

Анна: Все те же цветы.

Полина: Разве?

Анна: Именно так.

Полина: (Хитро улыбаясь.) И ты ничего не замечаешь?

Анна: А что я должна заметить?

Полина: Присмотрись повнимательнее. Ничего не видишь?

Анна: Нет.


Полина: Их стало больше.

Анна: Разумеется. Ты делаешь их днем и ночью, днем и ночью. Раньше ты их продавала, а теперь никуда не выходишь из дома, вот они и накапливаются. Почему ты не стала продавать их? Они уже никому не нужны? Я угадала?

Полина: Нет. Не угадала. Одно могу тебе сказать, я не стала делать их больше. Я совсем не стала их делать. Я успеваю только вязать букеты. Как ты думаешь, почему? И если ты сумеешь ответить на этот вопрос, тебе станет понятным, почему я не продаю их больше. Подумай хорошенько и ответь.


Анна: Я очень хочу чая. Я только что рассказала тебе, что значит для меня чай, а ты, как будто и не слышала вовсе.

Полина: Так почему же?

Анна: Я не знаю почему, и если честно, мне совсем не хочется разгадывать эту твою шараду.

Полина: Неужели ты так обленилась, что не можешь даже и подумать?

Анна: Не хочу.

Полина: А зря. Это очень важно.

Анна: Не хочу.

Полина: Ну, предложи какую-нибудь версию, какую-нибудь версию, я прошу тебя.

Анна: Не знаю.

Полина: Почему я их не делаю, а их становится все больше и больше?

Анна: (Саркастически.) Размножаются.

Полина: А почему ты смеешься?

Анна: Я не смеюсь.


Полина: А теперь мы будем пить чай.


Анна: Так ты и не сказала мне…

Полина: Ты сказала.

Анна: Я что, угадала?

Полина: Конечно. И, как видишь, с первого раза. Не стоило больших трудов. И препираться со мной не было никакой надобности.

Анна: Ты что, всерьез?

Полина: Серьезнее некуда.

Анна: Твои цветы размножаются?

Полина: Наши цветы, Аннушка - это живородящие цветы. Можешь ли ты в полной мере осознать, что произошло? Нет, конечно, нет. Сперва тебе надо привыкнуть. Такие вещи случаются не каждый день, и не с каждым… Две одинокие женщины, совсем - совсем одинокие, такие одинокие, что кажется и нет на свете более одиноких, настолько одинокие, что одиножды они превратились в одно целое, в одно одинокое существо, до такой степени одинокие, что готовы даже и удильщика простить в минуты одиночества, в предательские минуты одиночества, вдруг, однажды, одним прекрасным днем получают королевский подарок… нет, не подарок, награду… живородящие цветы… нет, не цветы, целый живой мир, полный любви, полный любви и света. (Пауза.) Анна, не падай в обморок, наш дом полон детей! НАШ ДОМ ПОЛОН ДЕТЕЙ!


Анна: Полинушка. Скажи, ты разыграла меня?

Полина: Нет, не разыграла. Ты сама можешь убедиться.

Анна: Полинушка, ты меня прости, но мне кажется, ты перетрудилась.

Полина: Я, действительно много работаю, но я полна сил.

Анна: Полинушка, голубчик, цветы не могут размножаться.

Полина: Все живое имеет обыкновение размножаться.

Анна: Живое, но…

Полина: (Торжествующе.) А я всегда говорила тебе, что они - живые!

Анна: (Со слезами на глазах.) Они мертвые, мертвые, мертвые! Пойми это! Они не могут быть живыми! Они не могут размножаться!

Полина: (Спокойно.) Но ты же сама все видишь.

Анна: Я ничего не хочу видеть. Мне тебя очень жаль.

Полина: Ты жалеешь меня? Ты жалеешь меня?

Анна: Да, искренне. Правда. У меня даже ком подкатывает к горлу. Правда.

Полина: И что же это ты увидела во мне такого, что вызвало в тебе приступ жалости?

Анна: Мне кажется, что ты сходишь с ума. А если это правда? Что я тогда буду с тобой делать?

Полина: (Грустно улыбается.) Кормить с ложечки.

Анна: Да, это было бы весело, когда бы не было так грустно.


Полина: Ты не любишь детей, Аннушка? Тебе никогда не хотелось иметь ребенка? Своего собственного маленького ребенка?


Полина: Господи, да что я такое говорю? Ты и не думала об этом еще. Ты еще сама ребенок.


Полина: А ты меня неожиданно порадовала сейчас, Аннушка.

Анна: Что я буду делать?

Полина: Очень порадовала, Аннушка.

Анна: Чем же это я тебя порадовала?

Полина: Логикой, логикой взрослого разумного человека. Исходя из увиденного ты сделала предположение, обосновала его и поставила конкретный вопрос. Первый раз слышу от тебя такое.

Анна: Скажи, что ты разыграла меня.


Полина: Встань Аннушка. Встань и садись за стол. Мы будем с тобой пить чай и беседовать.

Анна: (Поднимается с пола и направляется к лестнице.) Мне не по себе.

Полина: Куда это ты направилась? Потрудись ответить.

Анна: Я хочу одеть что-нибудь.

Полина: Не нужно нас стесняться.

Анна: Кого это, вас?

Полина: (Улыбается.) Нас с цветами.

Анна: (Идет к лестнице.) Мне холодно.

Полина: Сейчас ты выпьешь чая и согреешься.

Анна: (Идет к лестнице.) Но я хочу переодеться.

Полина: Ты и так делаешь только то, что хочешь. (Подскакивает к Анне, хватает ее за руку и тащит к столу.) А теперь ты сделаешь то, что я хочу. (Анна тщетно пытается сопротивляться.) Ты сядешь со мной и будешь пить чай. (Усаживает ее за стол.) И будешь беседовать со мной. Настало время беседы. Я долго откладывала этот момент, но теперь откладывать некуда. Иначе быть беде. Я это сейчас поняла.

Анна: Я не хочу никакой беседы!

Полина: Только что ты говорила обратное !

Анна: Не хочу!

Полина: Забудь свое "не хочу". Забудь на некоторое время. Спустись с небес, радость моя. Настал час пребывания на земле.

Анна: Не хочу!

Полина: Ты будешь слушаться меня. Слышишь, ты будешь слушаться меня, если не хочешь погибнуть!

Анна: (Игриво.) Хочу погибнуть.

Полина: Ах, вот оно что?! Вот ты как заговорила?! Еще недавно ты не посмела бы мне такое сказать. Еще недавно ты вообще ничего не говорила, сидела, забившись в угол, и дрожала как осиновый лист. Это я кормила тебя с ложечки и гладила по головке. Кормила с ложечки и пела колыбельные перед сном. Тогда тебя вполне устраивал мой диван. Тебе не казалось, что он не так пахнет. Тогда тебе очень хотелось жить. Тогда ты плакала от страха, когда я уходила на улицу и плакала от счастья, когда я возвращалась. Тогда тебе очень хотелось жить.

Анна: Мне не хотелось жить.

Полина: Хотелось, еще как хотелось!

Анна: Мне было все равно.

Полина: Нет, Анна, тебе было не все равно.

Анна: Все равно.

Полина: А теперь, значит, ты хочешь погибнуть?

Анна: (Серьезно.) По-моему, это неплохой выход.

Полина: И тебе нисколько не страшно?

Анна: Не знаю. Трудно сказать. Кажется страх пропал… я не знаю наверняка, но, кажется страх действительно пропал.

Полина: Этого не может быть.

Анна: Правда, Полина. Что-то такое произошло. По-моему нет никакого страха… Знаешь, когда это случилось?

Полина: ?

Анна: Вот, когда ты сорвала с меня платье, страх и пропал.

Полина: Ты обманываешь меня. Ты хочешь насолить мне. Вот только за что, я не могу понять?

Анна: Я не хочу насолить тебе. Я говорю тебе правду. Ты сорвала с меня платье и вдруг в голове у меня возникла ясность. Мысли стали ясными. Сама я замерзла, а мысли сделались ясными. Я стала как-то по-другому думать. Например, когда ты сказала мне, что цветы твои размножаются, я подумала… не важно, что я подумала, но так я никогда не думала.

Полина: Нет уж ты теперь говори, раз начала.

Анна: Не стоит.

Полина: Стоит. Я требую!

Анна: Я на самом деле подумала, что ты - сумасшедшая.

Полина: Сумасшедшая?

Анна: Ну да, что ты сошла с ума. Вернее не то, что ты сошла с ума, а то, что ты всегда была сумасшедшей, а я поняла это только теперь.


Полина: Надеюсь, это твое состояние теперь прошло?

Анна: Нет.

Полина: Ты и сейчас думаешь, что я сумасшедшая?

Анна: Честно?

Полина: Честно.

Анна: Да.


Полина: И страха нет?

Анна: Нет.


Полина: А мы это сейчас проверим. Мы это очень просто проверим.




Полина: Прежде всего поблагодарим Бога за то, что он даровал нам еще один вечер без удильщика. Спасибо тебе, Господи, что мы провели еще один день в счастье и покое и без страха, что в любую минуту откроется дверь и явится тот, кто принес нам непоправимое горе, тот, кто принес нам непоправимое горе или же подобный ему, принесший горе таким же несчастным женщинам, как и мы. Повтори.

Анна: Я повторила про себя.

Полина: Повтори вслух.


Анна: Интересно, что он о нас думает?

Полина: Что?

Анна: Интересно, что он о нас думает, и вспоминает ли он нас так же часто как мы его?

Полина: Мы его совсем не вспоминаем.

Анна: Мы его не просто вспоминаем. Вся наша жизнь построена на этих воспоминаниях.

Полина: Что ты такое говоришь?

Анна: Мы жить без него не можем. Разве не так, Полина?

Полина: Замолчи!

Анна: Боюсь, что он вообще о нас не думает. А может быть вспоминает с нежностью. Мы- то не сделали ему ничего плохого.

Полина: Замолчи!

Анна: Наверное, он так же, как и мы сидит себе в уютной комнате и пьет чай.

Полина: Прекрати сейчас же!

Анна: Пьет себе чай и курит. Он ведь заядлый курильщик, правда, Полина? Он много курит, скажи, ты ведь лучше его знаешь, я видела-то его всего лишь один раз. И то, если это можно назвать видела.


Полина: Сегодня ты не получишь вишневого варенья.

Анна: Я не люблю вишневое варенье.

Полина: Что?

Анна: Мне разонравилось вишневое варенье. Хочется какого-нибудь другого. У тебя есть какое-нибудь еще варенье, не вишневое?


Полина: Что ты такое говоришь?

Анна: Что-то не так?


Полина: Как это понять?

Анна: Так и понять.


Полина: Нет, милая моя, ты будешь вишневое варенье, и только вишневое.

Анна: А мне нравится запах табака. Я сама никогда не пробовала курить. А ты?

Полина: Что ты несешь?

Анна: Неужели пробовала?

Полина: Я не могу понять, куда ты клонишь. Я не готова к такому разговору. Я не могу понять, что ты говоришь. Ты задаешь какие-то вопросы, а я не могу понять зачем. Я чувствую подвох.

Анна: Ты совершенно справедливо чувствуешь подвох.

Полина: Что-то случилось. Определенно что-то произошло. Ты видела удильщика? Ты встречалась с ним?

Анна: Я никуда не выхожу из дома.

Полина: Ты могла видеть его в окне. Ты что, смотрела в окно?

Анна: У меня наверху нет окон.

Полина: Верно.

Анна: А почему, Полина? Почему окна у меня заколочены?

Полина: А ты уже не помнишь?

Анна: Нет.

Полина: Ты сама просила об этом.

Анна: Я?

Полина: Да. Неужели ты все забыла?

Анна: Ничего я не забыла. Я только этого не помню.

Полина: А то, что ты запретила мне красить цветы, помнишь?

Анна: Я запретила тебе красить цветы?!

Полина: Прежде я красила цветы, но они слишком напоминали тебе цветы в парке, где все произошло.

Анна: А что там произошло? Там что-то случилось?


Полина: Ты не помнишь?

Анна: Нет.

Полина: А как ты оказалась здесь, помнишь?

Анна: Я спустилась по лесенке. Вот по этой лесенке. Спустилась к тебе попить чай с вареньем. Полью чай и уйду. А, может быть, и не стану пить, что-то мне расхотелось. Мне теперь погулять хочется.

Полина: Погулять?

Анна: Ну да, погулять.

Полина: А где тебе хочется погулять?

Анна: Именно в парке.

Полина: А что это за парк, расскажи мне?

Анна: Парк как парк, ничего особенного.

Полина: Зачем же там гулять, если в нем нет ничего особенного?

Анна: Дышать воздухом, любоваться цветами.

Полина: Любоваться цветами?

Анна: Ну да, а почему бы и нет.

Полина: Цветы и здесь есть. Посмотри, сколько цветов. А будет еще больше. В парке нет столько цветов.

Анна: Там они яркие. И не в букетах. Они растут прямо на земле.


Полина: А ты, Аннушка, одна будешь гулять в парке?

Анна: Одна. Я всегда одна.

Полина: А в парке другие люди гуляют, или нет никого?

Анна: Никого нет. Я, так же, как и ты одинока.

Полина: А почему бы тебе не взять меня с собой?

Анна: Ты и так всегда со мной.

Полина: Но ты же говоришь, что одинока?

Анна: Конечно.

Полина: Но я совсем не одинока. С некоторых пор.

Анна: Не нужно об этом больше, пожалуйста.


Полина: Пей, Аннушка, чай. Вот твое любимое вишневое варенье.


Полина: Нравится?

Анна: Не знаю.

Полина: По вкусу что тебе напоминает?

Анна: Ничего. По-моему, просто кипяток.

Полина: Ты не различаешь вкуса?

Анна: Вкус горячей воды.

Полина: А запах? Запах тебе нравится?

Анна: Запах горячей воды.

Полина: Ты не слышишь запахов?

Анна: Почему, слышу. Я же сказала, запах горячей воды.

Полина: Ты хочешь позлить меня?

Анна: Нет. Зачем мне злить тебя?

Полина: Ты не можешь не чувствовать этот привкус, это особенный, божественный привкус. Ты не можешь не слышать этот запах? Это особенный, божественный аромат.

Анна: Что это за чай?

Полина: Это - чай из лепестков наших цветов.

Анна: Ты и с цветов срываешь лепестки?

Полина: На что ты намекаешь?

Анна: Ты сорвала с меня платье.

Полина: Это было плохое платье. Нельзя тебе носить такие платья. Знаешь, кто носит такие платья?

Анна: Кто?

Полина: Я не скажу тебе этого. Я не хочу ранить тебя.

Анна: А мне оно нравилось.

Полина: И чем же, позволь тебя спросить?

Анна: Оно было сшито из праздника.

Полина: Из чего?

Анна: Из праздника.

Полина: Из праздника нельзя сшить платье. Праздник - это не ткань, а платье можно сшить только из ткани. (Пауза.) Ты сама-то понимаешь, что ты сейчас сказала?

Анна: Конечно.

Полина: Но это - нелепость. Если следовать твоей логике, платье можно сшить из чего угодно.

Анна: Конечно.

Полина: Ты на самом деле так думаешь?

Анна: Я знаю.

Полина: Если следовать твоей логике, платье можно сшить из… ну, я не знаю, скажем, из пятницы.

Анна: Да, а почему бы и нет?


Полина: (Улыбается.) Что же, по-твоему получается, что и из субботы можно сшить платье?

Анна: Разумеется.

Полина: (Смеется.) И из воскресенья?!

Анна: Конечно. Я знала многих людей, которые носят исключительно платья, пошитые из воскресенья.

Полина: Кажется, кто-то еще недавно обвинял меня в утрате рассудка. Хотела бы я посмотреть на этих людей.

Анна: Когда-нибудь ты их увидишь.

Полина: Я ?

Анна: Да, ты.

Полина: Хотелось бы поскорее. (Смеется.) Мне просто не терпится увидеть людей в платьях из воскресенья.

Анна: Увидишь. Непременно увидишь. Это очень хорошие люди. Они тебе понравятся.

Полина: И что я должна сделать для того, чтобы это произошло?


Анна: (Тихо и серьезно.) Избавиться от меня.


Полина: Как ты сказала?

Анна: Избавиться от меня.

Полина: Та-а-ак, это очень интересно. Это что еще за новости?

Анна: Именно, избавиться от меня.

Полина: Но, если я избавлюсь от тебя, учитывая, что мы с тобой - одно целое, я таким образом избавлюсь от себя. Что же получается? Ты предлагаешь мне покончить жизнь самоубийством?

Анна: Нет, я предлагаю просто избавиться от меня. Настало время, когда я стала тебе обузой.

Полина: Что за вздор?

Анна: (На глазах слезы.) Я стала обузой. Я это чувствую. Да, иного и не могло быть. У тебя теперь вон сколько детей. За ними глаз да глаз нужен. (Пауза.) А я теперь - совсем взрослая.

Полина: (Встает из-за стола, подходит к Анне, обнимает ее.) То - другое. То - совсем другое. Девочка моя. Ты - моя единственная, самая любимая дочка. Ты всегда будешь для меня маленькой и никогда не повзрослеешь. Я всегда буду заботиться о тебе, ухаживать за тобой, пока хватит моих сил… А цветы? Ну что же, цветы - это тоже мои дети. И они мне дороги. И о них я буду заботиться, и ухаживать за ними… Я теперь многодетная мать. Не нужно, Аннушка, ревновать. Моей любви на всех хватит.

Анна: Меня совсем не печалит, что я стала для тебя обузой. Меня радует это. Ты и представить себе не можешь, как это радует меня.

Полина: Я снова не могу тебя понять.

Анна: Мне нравится, что я стала обузой. Мне нравится, что скоро тебе понадобится избавиться от меня.

Полина: Этого не произойдет.

Анна: Произойдет, еще как произойдет! Я не оставлю тебе выбора.

Полина: Не говори так. Никогда. (Возвращается на свое место.)


Анна: А если я тебя об этом сама попрошу?


Полина: Так. Объясни мне, что случилось?


Анна: Разве ты сама не видишь?

Полина: Что я должна видеть?! Что я должна видеть?! Прекрати, прекрати задавать мне эти дурацкие вопросы! Что я еще должна видеть?!

Анна: Ничего, кроме своих цветов.

Полина: (Ласково.) Аннушка, что Полина должна увидеть, скажи мне, радость моя?

Анна: Ты видишь как я одета?

Полина: Дивное скромное платье. Я отметила, что сегодня ты выглядишь очень мило. Если ты надела это платье для меня, спасибо. Мне очень приятно. Я так мечтала, что когда-нибудь увижу тебя вот в таком милом платье.

Анна: Я выбрала самое плохое из платьев. Я старалась выбрать самое плохое из платьев.

Полина: А почему ты выбрала самое плохое из платьев?

Анна: Потому что я …

Полина: Что, Аннушка?

Анна: Потому что я… не хотела приходить к тебе.

Полина: Не хотела пить чай с вишневым вареньем?

Анна: Да, не хотела пить чай с вишневым вареньем.

Полина: Ну, понятно. Тебе разонравилось вишневое варенье, ты говорила об этом. В этом нет ничего страшного. У каждого человека на протяжении жизни меняются вкусы. Я тоже теперь не люблю многое из того, что любила когда-то в детстве.

Анна: Вишневое варенье здесь не при чем. Я не хотела приходить к тебе, и пить чай с тобой.

Полина: Ты хотела, чтобы я сама принесла тебе чай? Но ты же знаешь, что это невозможно.

Анна: Нет. Я не хотела видеть тебя.

Полина: Можно было и не приходить в этот раз.

Анна: В этот, или в какой-либо другой, я просто не хочу больше тебя видеть. Никогда.


Полина: Но это пройдет. Так всегда бывает, сначала злишься на человека, думаешь, - "совсем не хочется его видеть", а потом, проходит какое-то время и думаешь, - "что-то этот человек не появляется", а потом думаешь, - "вот бы этого человека увидеть"! На такой случай у меня припасена одна притча…

Анна: Ненавижу тебя.


Полина: Что?

Анна: Ненавижу тебя и твои притчи. Ненавижу все, что связано с тобой. Ты учила меня ненавидеть какого-то там удильщика.

Полина: Какого-то там?!

Анна: Именно, какого-то там удильщика, а получилось, что возненавидела я тебя.


Полина: Такое бывает у женщин. Ничего страшного.

Анна: Но мы не женщины.

Полина: А кто же мы?

Анна: Уклейки. Полина - уклейка и Анна-уклейка.

Полина: Это - так, песенка.

Анна: Это - не песенка. Это - душная казнь!

Полина: Ты же сама подпевала мне?..

Анна: А куда мне было деваться?!


Полина: Кажется, я начинаю понимать тебя.

Анна: Это исключено. Ты никогда никого не понимала, и понимать не желала.

Полина: Начинаю понимать тебя… Поняла. До меня дошло.

Анна: Не может этого быть.

Полина: Может… И ты могла все время жить с этим?


Анна: У меня не было выхода. Мне некуда было идти. И сейчас некуда идти.

Полина: Носить это в себе и не сказать мне не слова?

Анна: Ты всегда слышала только себя.

Полина: Носить в себе это и не обмолвиться не словом.

Анна: Я намекала, пыталась дать тебе понять. Я меняла наряды. А у тебя ни разу не возник вопрос, для чего я это делаю.

Полина: Да, ты даже меняла наряды.

Анна: Я ложилась на твой диван. Просила тебя обнять меня. Просила покачать меня на ножках как маленькую девочку.

Полина: Да, да, просила покачать тебя на ножках. А я была занята цветами.

Анна: Ты всегда только этим и занималась.

Полина: Ты кричала мне, ты же кричала мне, а я была глуха.

Анна: Теперь все в прошлом. Что об этом говорить.

Полина: Да, да , ты права. Все в прошлом… Но, если это в прошлом, мы начнем новую жизнь.

Анна: Это уже невозможно.

Полина: Еще как возможно! Так поступают все. Я готова к новой жизни. А ты, Аннушка?

Анна: А во мне, увы, все умерло.

Полина: Тебе так только кажется. Знаешь, сколько раз во мне все умирало? Но я возрождалась. Каждый раз возрождалась.

Анна: Я не такая сильная как ты.

Полина: Я помогу тебе.

Анна: Ты не сможешь.

Полина: Я не смогу?

Анна: Это невозможно.

Полина: Это невозможно? Очень даже возможно. Да я уже сейчас не помню слов.

Анна: Слов? Каких слов?

Полина: Слов этой дурацкой песенки. Да и не было никакой песенки.

Анна: Песенки?

Полина: Ну, да, песенки. Анна - уклейка, Полина - уклейка.


Полина: Что это?

Анна: Это - моя смерть.


Полина: Что это?

Анна: Это то, что вынудит тебя избавиться от меня.

Полина: Аннушка, дай-ка я рассмотрю эту вещицу поближе. Что-то последнее время глаза мои не стали видеть так же хорошо, как и прежде. (Пытается схватить зажигалку, но Анна оказывается проворнее и прячет зажигалку в сумочку.)

Анна: Не вынуждай меня воспользоваться этим.

Полина: А что это, Аннушка?

Анна: Это - зажигалка.

Полина: Что?

Анна: Зажигалка. Большая настольная зажигалка.

Полина: А на что она тебе, Аннушка?

Анна: Чтобы зажигать что-нибудь.

Полина: Что-нибудь зажигать?

Анна: Да.

Полина: А что нам зажигать? Мы не курим. У нас электрическая плита. Ума не приложу, что, например, можем мы ей зажечь. Не нужна нам эта вещица.

Анна: Нужна, очень нужна.

Полина: Ну что же, нужна, так нужна. Дай мне ее, я спрячу хорошо. Она целее будет.

Анна: Она будет у меня.

Полина: Не надо бы тебе огонь в сумке держать. Это опасно. (Набрасывается на сумку и пытается вырвать ее у Анны.) Это опасно! Это опасно!


Анна: Я не дам тебе ее!

Полина: Зачем она тебе, дрянь?!

Анна: Я не дам тебе ее!

Полина: Ждешь удильщика?! Ждешь его?! Потаскуха! Ты - потаскуха! Напрасно ты его ждешь! Ты не сможешь удивить его зажигалкой. У него своя всегда с собой, дрянь!

Анна: Я никого не жду!

Полина: Дрянь! Отдай сейчас же!

Анна: Мне не нужен никакой удильщик!

Полина: Тогда зачем? Зачем тебе эта зажигалка?

Анна: Сжечь!

Полина: Что ты хочешь сжечь?

Анна: Цветы.


Полина: Что?

Анна: Я сожгу цветы.


Полина: Аннушка, повтори, пожалуйста, что ты сказала?

Анна: (Менее решительным тоном.) Я сожгу цветы.


Полина: (Холодно, спокойно.) И как, предполагаешь ты, я должна избавиться от тебя?

Анна: Ага, я же говорила?..

Полина: Как, предполагаешь ты, я должна избавиться от тебя?

Анна: Не знаю, я не думала об этом.

Полина: Я, предполагаешь ты, должна тебя убить?

Анна: Не знаю.

Полина: Иного выхода не вижу.

Анна: Ты могла бы выгнать меня на улицу. Там бы я сама погибла рано или поздно.

Полина: Это невозможно.

Анна: Почему?

Полина: Ты наведешь удильщиков. Рано или поздно. А это исключено.

Анна: Но ты же всегда говорила - "Двери открыты. Хочешь - иди".

Полина: Так всегда говорят, когда не хотят пустить.

Анна: Но я могла убежать от тебя, когда ты уходила из дому.

Полина: Не могла.

Анна: Почему это?

Полина: Потому что двери всегда были открыты.

Анна: Но я могла выпрыгнуть в окно.

Полина: Не могла.

Анна: Почему?

Полина: Потому что мы живем не так уж и высоко, ты бы не разбилась.

Анна: Но я могла бы жить себе наверху и никогда не спускаться к тебе.

Полина: Не могла.

Анна: Почему?

Полина: Потому что ты хочешь есть. А там, наверху, никто не накормит тебя. Ты умерла бы от голода… И потом, самое главное, тебе там скучно.

Анна: Неправда, там не бывает скучно! Там прекрасно!

Полина: Там нет того, что волнует тебя.

Анна: Что волнует меня? Уж не твои ли цветы?

Полина: Нет, нет, к сожалению.

Анна: Тогда, что же?

Полина: Запах.

Анна: Запах?

Полина: Да, запах удильщика.



Полина: Вернемся к чаю?

Анна: Нет, мне нужно побыть одной.


Полина: Ты пойдешь к себе?

Анна: Да.


Полина: Ты вернешься?

Анна: Не знаю.


Полина: Ты не натворишь глупостей?

Анна: Не знаю.


Полина: Ты не натворишь глупостей.

Анна: Ты так уверенно об этом говоришь?

Полина: Да, к сожалению, девочка, ты вышла из того возраста, чтобы творить глупости. К сожалению, ты стала взрослой.


Полина: Я - плохая женщина. Я очень скверная женщина. Я совсем не умею любить. Мне хочется, искренне хочется, но не дано. Любить - это талант иметь нужно. А когда уж нет таланта, и любить не умеешь, что же ждать взаимности.


Полина: Умирать совсем не страшно. Смерть - это всего лишь сон. Закрыл глаза и уснул глубоким сном. И все.


Полина: Нет, никакого запаха я не слышу. Если и есть какой-то запах, только запах старости. Вот так, на диване с запахом старости и проведу я остаток дней. Одна, совсем одна. Среди бумажных цветов. Наверное, это очень смешно выглядит со стороны. Этакая старая дева и бумажные цветы. Надо бы наряд поменять. На старой деве должно быть воздушное белое платье. Это все же дева, хоть и старая. А что, интересно, можно ли сшить платье из бумаги? Наверное, можно. Аннушка уверяет, что платья шьют из суббот и воскресений даже. Почему бы не сшить платье из обыкновенной белой бумаги?


Полина: (Прислушивается.) Откуда там музыка? И голоса? Может быть, это у меня в голове музыка? Я все-таки сумасшедшая, как - никак. У меня должны быть голоса, и музыка не возбраняется. Очень даже не скучно.


Полина: Она не вернется. Она больше не вернется. Она действительно стала взрослой. А кто же будет пить со мной чай? Пригласить ее как-нибудь? Нет, много чести. Сама придет. Никуда не денется. Неблагодарная. Она тоже не умеет любить. Но ей это простительно. Она так молода. А ведь и я была когда-то молодой. Вот тогда у меня и было это самое воздушное белое платье, и не из бумаги, а настоящее. И замуж тоже хотелось. Хоть за кого-нибудь. Я же не знала тогда, что можно нарваться на удильщика.


Полина: Эта музыка не в голове. Эта музыка сверху. Откуда, все же, там музыка? Посмотреть бы хоть краешком глаза. Все люди на старости лет становятся крайне любознательными. Это точно. Я много раз замечала. Так что я старею, сомнений нет.


Полина: Страшно. Откуда у меня страх высоты? Вроде бы не падала никогда? Может быть, в детстве, просто не помню? Подняться, что ли? Боязно.


Полина: Возьму букет цветов. Там нет цветов. Таких цветов там точно нет. Она говорила, там растут прямо из земли. Бред какой-то. Откуда там земля?


Полина: Интересно, дарили ли мне цветы? Не помню. Ничего не помню. Все стала забывать. Как будто ничего не было. Ничего не было. Ничего не было…

НОВОСТИ   ОБ АВТОРЕ   ТЕКСТЫ   ФОТО   ПРЕССА   ПАРАРЕАЛИЗМ      English version  /  Русская версия