Искушение снегом (Ночная репетиция "Каштанки" в Театре-доме С.О.Зелинского в 2х действиях) - Пьессы

Русская версия

Главная / Пьесы / Искушение снегом (Ночная репетиция "Каштанки" в Театре-доме С.О.Зелинского в 2х действиях)

Александр Строганов

Искушение снегом

Ночная репетиция "Каштанки"
в Театре-доме С.О.Зелинского
в 2х действиях

Действующие лица

Станислав Олегович Зелинский - режисер, за 50
Юлия Вадимовна Колесов - а актриса, 25-27 лет
Лука Александрович Колесов - бывший актер, бывший муж Колесов, за 50
Павел Павлович Рахманов - за 80
Теодор Тимофеевич Грач - актер, около 40
Иван Иванович Минин - актер, около 40
Анна Васильевна Галинина - осветитель, около 40
Лидия Ивановна Сладкова - помощик режиссера, около 50

Действие первое

1. Дурное поведение

Сцена театра.

Полумрак.

Угадывается фигура Зелинского.

В его движениях удивительно сочетаются манерность и сосредоточенность.

Репетирует вступительное слово, может быть, отвечает на вопрос невидимого журналиста.

Зелинский: … и уж если это - ветер, непременно пронзительный ветер. (Пауза.) Холодно. Неуютно. (Пауза.) Отсюда, наверное, эта самозабвенная привязанность к зрелищам, празднествам. (Пауза.) После Чехова нелепо утверждать, что человеку в России когда - либо было по - настоящему комфортно. Теперь и всегда - неловкость. (Пауза.) И по всем приметам так будет всегда.

Свет постепенно набирает силу. С искрами и треском взрывается одна из ламп. Зелинский ослеплен. Некоторое время руками он закрывает глаза.

Пауза.

Зелинский: Вот вам и незамедлительное подтверждение моих слов. (Смеется. Пауза.) Возьмем, к примеру, весну. Удивительное, благодатное время года. Природа пробуждается. А что у Чехова? (Извлекает из кармана пиджака клочок бумаги, очки, водружает очки на нос, закашливается, извлекает носовой платок, сморкается, прячет платок.) А что у Чехова? Простите. "В Бердичевах, Житомирах, Ростовах, Полтавах - грязь по колена. Грязь бурая, вязкая, вонючая... Прохожие сидят дома и не показывают носа на улицу: того и гляди, что утонешь черт знает в чем. Оставляешь в грязи не только калоши, но даже и сапоги с носками. Ступай на улицу, коли необходимость, или босиком, или же на ходулях, а лучше всего и вовсе не ходи. В матушке Москве…"

Входит Галинина.

Галинина: (Грубым мужским голосом, не обращая внимания на Зелинского, поверх зрительного зала, очень громко.) Витенька, дай восьмерочку!

Управляемый неким Витенькой свет на время становится главным действующим лицом.

Зелинский: Анна Васильевна! Нельзя же так, в самом деле!..

Пауза.

Галинина: Тройку!

Зелинский: Анна Васильевна!

Пауза.

Галинина: Так! Теперь - четвертый и пятый. (Пауза.) Хорошо. (Пауза.) Все! Убирай! (Покидает сцену.)

Пауза.

Зелинский: (Возвращается к чтению.) "… В матушке Москве, надо отдать справедливость, сапог в грязи не оставишь, но в калоши непременно наберешь. С калошами можно распрощаться навсегда только в весьма немногих местах. А именно: на углу Кузнецкого и Петровки, на Трубе…"

Сцена наполняется ослепительно ярким светом.

Зелинский: В чем дело?! Обрушивается металлический марш.

По сцене, чеканя шаг, шествует полк солдат.

Поравнявшись с Зелинским, воины, повернув головы, отдают ему честь.

Неожиданно возникает внезапная, на половине фразы, тишина и, в унисон ей - полумрак.

Пауза.

Яркий свет, металлический марш.

По сцене, уже в обратном направлении, шествует знакомый нам полк солдат.

Поравнявшись с Зелинским, воины, повернув головы, отдают ему честь.

Неожиданно возникает внезапная, на половине фразы, тишина и, в унисон ей - полумрак.

Тенью из-за кулис просачивается согбенная фигура Колесова.

Врывается неуклюжая тучная Сладкова.

У нее в руках флакончик с лекарством и рюмка.

Сладкова, придерживая затылок Зелинского, силой вливает ему в рот лекарство.

Сцена наполняется сумерками.

Звуки вьюги.

Воцаряется тишина.

Долгая пауза.

Колесов берет у Зелинского ключ и удаляется.

Пауза.

Возобновляются звуки вьюги.

Вновь тишина.

Поддерживая под руку, Колесова выводит на сцену старца Рахманова.

За плечом у актера громоздкий аккордеон, он с трудом переставляет ноги.

Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина.

Колесова поет.

Ее леденящий душу голос не надолго задерживается в требуемой тональности, смело отправляется на поиски новой, довольно скоро обнаруживает свою неготовность к подобного рода путешествию, и, не без труда возвращается к точке отправления. Как выясняется, только для того, чтобы еще раз повторить этот диковинный музыкальный узор.

Легко предположить, что подобными голосами обладали сирены, лишавшие рассудка аргонавтов.

Пение прекращается.

Сладкова забирает одеяло и уходит в слезах.

Пауза.

Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина.

Пауза.

Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина.

Пауза.

Колесова поет без слов. Ее пение напоминает собачий скулеж.

Сцена наполняется ослепительно ярким светом.

По сцене, чеканя шаг, шествует полк солдат.

Поравнявшись с Рахмановым, воины, повернув головы, отдают ему честь.

Тут же возникает Сладкова с одеялом.

Сладкова уходит в слезах.

Входит без одеяла.

Воцаряется тишина.

Сладкова, сконфузившись, ретируется.

Вьюга.

Входит Сладкова. В слезах.

Вытирая слезы, счастливая Сладкова убегает со сцены.

Долгая пауза.

Репродукторы умолкают, и во всей неприглядности, обнаруживает себя фальшь звуки, извлекаемая Рахмановым из аккордеона.

Входит Сладкова с одеялом.

Силой водворяет она его назад в кресло и укрывает ноги одеялом.

Колесова уходит.

Сладкова убегает в слезах.

Сладкова немедленно возвращается.

Возникает фигура Колесова.

Сладкова и Колесов уходят.

Зелинский достает сигару, закуривает.

Тщетно удерживаемый Грачом, с грохотом вваливается Минин в наряде рыжего клоуна.

Входит Рахманов в мешковатом костюме свиньи.

Грач уходит.

Пауза.

2. Таинственный незнакомец

Сцена театра.

Полумрак.

Зелинский и Колесова.

Входит Сладкова с двумя большими чашками кофе.

Входит Галинина.

Колесова смеется.

Зелинский погружается в кресло.

Колесова складывает ладони трубочкой у рта и протяжно воет.

Массовка, пестрая публика катка со смехом и птичьим граем окружает Колесову и Зелинского.

Следом врываются музыка карнавала, мятущийся свет.

Головокружение и восторг.

Массовка мгновенно исчезает.

Воцаряется оглушительная тишина.

В ту же секунду является Сладкова.

Преследуемый Сладковой Минин в ужасе покидает сцену.

Входит Сладкова.

Колесова целует Зелинского в щеку.

Занимаются разноцветные огоньки.

Собачий вальс, сопровождаемый искусственным, этаким целлофановым смехом.

Минин в костюме клоуна с тележкой, до краев наполненной лимонами на коньках преследует Колесову.

Колесова тоже на коньках, в юбке с длинным шлейфом, напоминающим собачий хвост, соответственно, спасается от своего преследователя.

Наконец, Минин настигает Колесову, оба падают, лимоны рассыпаются по сцене, образуя дивный узор.

Музыка обрывается.

Колесова и Минин складывают лимоны.

Снова вальс, смех, погоня, падение.

Минин тяжело дышит.

Музыка обрывается.

Колесова и Минин складывают лимоны.

Лимоны - в тележке.

Вальс, смех, погоня, падение.

Колесова растирает ушибленное колено и жалобно скулит.

Колесова скулит громче прежнего.

Клоун протягивает собаке лимон.

Скулеж прекращается.

Судя по крайней степени удивления, она впервые держит в руках диковинный фрукт.

Массовка удаляется.

Устанавливается тишина.

Собака протяжно воет.

Через некоторое время к ней присоединяется клоун.

Свет меркнет.

3. Новое, очень приятное знакомство

Тусклый свет.

На сцене Рахманов, Колесова, Минин и Грач.

Ужин в декорациях будущего спектакля.

Входит Галиниа с авоськой. Выкладывает фрукты, воду.

Минин подает Колесовой лимон.

Все, за исключением Рахманова смеются.

Скажите, Юленька, а у вас в действительности такие золотые волосы или это, простите, красочка? Я, как будто опытный в этих вопросах человек, однако всматриваюсь и так, и этак, но никак не могу понять.

Все, за исключением Рахманова смеются.

Смех до полного изнеможения.

Грач подходит к Галининой и принимается массировать ей шею.

Минин срывается с места и стремительно уходит со сцены.

За сценой раздается какой-то шум, звук падающих предметов.

Грач хватает бутылку водки и мчится на звук.

Тяжелая пауза.

Оживленно беседуя, входят Зелинский и Сладкова.

Галинина поднимается из-за стола.

Ослепительно яркий свет заливает пространство сцены.

На мгновение возникает знакомая музыка карнавала, но резкий звук, напоминающий взрыв хлопушки тут же убивает ее.

Кромешная темнота.

4. Чудеса в решете

Сцена театра.

Набирает силу теплое золотистое свечение.

Зелинский репетирует вступительное слово, может быть, отвечает на вопрос невидимого журналиста.

Увлечен монологом, Зелинский не видит, как на сцене появляются Колесова и Грач.

Грач держит в руках скрипку.

Грач извлекает из скрипки чрезвычайно грустные звуки, отдаленно напоминающие "Половецкие пляски" Бородина.

Сцена наполняется акробатами в гимнастических трико.

Акробаты, по одному и группами рассаживаются на полу. Их внимание сосредоточено на Колесовой и Граче.

Колесова поет.

Пение прекращается.

Грач играет на скрипке.

Колесова поет.

Нечто наподобие "Половецких плясок" Бородина.

В костюме клоуна и с пистолетом в руке медленно входит Минин.

Грач играет на скрипке.

Колесова поет.

Минин удаляется за кулисы.

Скрипка, пение.

В костюме свиньи с громоздким аккордеоном за плечом, с трудом переставляя ноги, входит Рахманов.

Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина.

Колесова поет.

Возвращается Минин.

Добравшись до середины сцены, он замирает.

Минин нехотя выполняет указания Зелинского.

Воцаряется тишина.

Минин по-птичьи вытягивает шею, кивает во все стороны и выполняет реверанс.

Минин ложится на спину и, подняв руки, смешно болтает ими в воздухе.

Минин садится на корточки, обхватывает голову руками и кричит истошным голосом.

Минин ложится на спину и, подняв руки, смешно болтает ими в воздухе.

Минин садится на корточки, обхватывает голову руками и кричит истошным голосом.

Минин ложится на спину, но рук уже не поднимает.

Музыка карнавала, мятущийся свет.

Акробаты ловко выстраивают пирамиду.

Уморительно подражая ее верхушке, Грач со скрипкой и Рахманов с аккордеоном вращаются, взявшись за руки.

Минин поднимается и стреляет в Зелинского.

Зелинский падает.

Сверху на сцену, как будто, выстрел был произведен не из пистолета, а из хлопушки, устремляются конфетти.

Тишина.

Оцепенение.

Спотыкаясь, бежит Сладкова.

Она становится на колени подле Зелинского и прикладывается к его груди.

Точно по сигналу, пирамида рушится.

Все, за исключением Рахманова и Минина устремляются к режиссеру и замирают.

Пауза.

Минин роняет пистолет и в отчаянии закрывает лицо руками.

Рахманов опускается в кресло.

Гул, оживление.

Свет меркнет.

Действие второе

5. Талант! Талант!

Сцена театра.

Полумрак.

Зелинский репетирует вступительное слово, может быть, отвечает на вопрос невидимого журналиста.

Входит Колесова.

Зелинский не видит ее.

Колесова, не очень понимая, что происходит, механически поворачивает голову.

Сцена наполняется молочной белизной.

Входят акробаты. Смеются. Кольцом окружают Зелинского и Колесову.

Акробаты смеются.

Колесова пытается бежать со сцены, акробаты возвращают ее на исходную позицию.

Зелинский внезапно отвешивает Колесовой пощечину, так, что она падает на колени.

Один из акробатов поднимает Колесову с колен, поворачивает к себе, преодолевая сопротивление, кружится с ней, целует в губы, передает следующему.

История повторяется снова и снова.

К тому времени, когда Зелинский произносит последнюю фразу, обессилевшая Колесова опускается на пол.

Воцаряется тишина.

Освещение тускнеет.

Легкая позолота.

Акробаты покидают сцену.

Зелинский подходит к Колесовой, усаживается на сцене подле нее.

Пауза.

Долгая пауза.

Тщетно удерживаемый Сладковой, на сцену с грохотом врывается Минин. На нем наряд рыжего клоуна. В руках пистолет.

Сладкова помогает Минину подняться и уводит его со сцены.

Пауза.

Пауза.

Тщетно удерживаемый Сладковой, на сцену с грохотом врывается Минин. На нем наряд рыжего клоуна. В руках пистолет.

Затемнение.

6. Беспокойная ночь

Тусклый свет.

На сцене Рахманов, Галинина, Минин и Грач.

Ужин в декорациях будущего спектакля.

Все, за исключение Рахманова, смеются.

Все, за исключение Рахманова, смеются.

Пауза.

Минин встает, хитро улыбаясь, потягивается.

Входит Колесова с тортом.

Колесова принимается нарезать торт.

Все, за исключение Рахманова, смеются.

Все, за исключением Рахманова смеются.

Минин закрывает глаза.

Колесова направляется к Рахманову.

Целует его в лоб.

Пытается вернуться на место, но Рахманов цепко держит ее, притягивает к себе и целует в губы.

Непринужденно беседуя, входят Зелинский и Сладкова.

При виде происходящего, они застывают в немой сцене.

Колесова освобождается от Рахманова и бежит к окну.

Зелинский и Колесова усаживаются за стол, приступают к трапезе.

Пауза.

Пауза.

Все, за исключением Минина и самого Рахманова смеются и аплодируют ему.

Через некоторое время и Павел Павлович присоединяется к веселью.

Мало помалу смех успокаивается.

Все, за исключением Минина, смеются.

Пауза.

Все, за исключением Минина смеются.

Все, за исключением Минина, смеются.

Пауза.

Очередной взрыв смеха.

Сладкова подходит к Минину и принимается его тормошить.

Минин не желает пробуждаться.

Сладкова прикладывает голову к его груди, некоторое время вслушивается, затем распрямляется и отстраняется от него.

Оживленно беседуя, сцену наполняют солдаты. По одному и группами они рассаживаются на полу.

Пауза.

Солдаты поднимаются. Вскидывают винтовки. Дают салют.

Воцаряется тишина.

Затемнение.

7. Неудачный Дебют

Сцена театра.

Полумрак.

На сцене Зелинский и Колесова.

Зелинский на высоком табурете, в точно таком же, как у Минина костюме клоуна, накладывает грим.

Свет постепенно набирает силу.

С искрами и треском взрывается одна из ламп.

Зелинский ослеплен. Некоторое время руками он закрывает глаза.

Пауза.

Входит Галинина.

Управляемый неким Витенькой свет на время становится главным действующим лицом.

Сцена наполняется ослепительно ярким светом.

Обрушивается металлический марш.

По сцене, чеканя шаг, шествует полк солдат.

Поравнявшись с Зелинским, воины, повернув головы, отдают ему честь.

Неожиданно возникает внезапная, на половине фразы, тишина и, в унисон ей - полумрак.

По сцене, чуть не свалив Зелинского, в беспорядке проносится полк солдат. На ходу они бросают свои винтовки.

С пустым ведром входит Сладкова.

Она растрепана и растеряна.

Сладкова исчезает.

На сцену крупными хлопьями падает снег.

Пауза.

Тенью из-за кулис возникает Колесов.

Колесова бросается на встречу Колесову, но останавливается на полпути. Смотрит на Зелинского.

Колесов и Колесова покидают сцену.

Зелинский закрывает глаза.

С уже знакомым ведром входит Сладкова.

Сладкова усаживается подле Зелинского. По-собачьи кладет голову ему на колени.

Снег, парящий над сценой, из белого постепенно превращается в черный.

Свет меркнет, пока не наступит кромешная темнота.

e-mail: jazz200261@mail.ru
Телефоны: (3852) 34-36-19; 24-58-11; 8-913-215-22-18
Адрес: 656038, г. Барнаул, пр. Комсомольский, 102А-21
Моя страница в Facebook

English version Русская версия
	НОВОСТИ ОБ АВТОРЕ ТЕКСТЫ ФОТО ПРЕССА ПАРАРЕАЛИЗМ
	Главная / Пьесы / Искушение снегом (Ночная репетиция "Каштанки" в Театре-доме С.О.Зелинского в 2х действиях) Александр Строганов Искушение снегом Ночная репетиция "Каштанки" в Театре-доме С.О.Зелинского в 2х действиях © А. Строганов Действующие лица Станислав Олегович Зелинский - режисер, за 50 Юлия Вадимовна Колесов - а актриса, 25-27 лет Лука Александрович Колесов - бывший актер, бывший муж Колесов, за 50 Павел Павлович Рахманов - за 80 Теодор Тимофеевич Грач - актер, около 40 Иван Иванович Минин - актер, около 40 Анна Васильевна Галинина - осветитель, около 40 Лидия Ивановна Сладкова - помощик режиссера, около 50 Действие первое 1. Дурное поведение Сцена театра. Полумрак. Угадывается фигура Зелинского. В его движениях удивительно сочетаются манерность и сосредоточенность. Репетирует вступительное слово, может быть, отвечает на вопрос невидимого журналиста. Зелинский: … и уж если это - ветер, непременно пронзительный ветер. (Пауза.) Холодно. Неуютно. (Пауза.) Отсюда, наверное, эта самозабвенная привязанность к зрелищам, празднествам. (Пауза.) После Чехова нелепо утверждать, что человеку в России когда - либо было по - настоящему комфортно. Теперь и всегда - неловкость. (Пауза.) И по всем приметам так будет всегда. Свет постепенно набирает силу. С искрами и треском взрывается одна из ламп. Зелинский ослеплен. Некоторое время руками он закрывает глаза. Пауза. Зелинский: Вот вам и незамедлительное подтверждение моих слов. (Смеется. Пауза.) Возьмем, к примеру, весну. Удивительное, благодатное время года. Природа пробуждается. А что у Чехова? (Извлекает из кармана пиджака клочок бумаги, очки, водружает очки на нос, закашливается, извлекает носовой платок, сморкается, прячет платок.) А что у Чехова? Простите. "В Бердичевах, Житомирах, Ростовах, Полтавах - грязь по колена. Грязь бурая, вязкая, вонючая... Прохожие сидят дома и не показывают носа на улицу: того и гляди, что утонешь черт знает в чем. Оставляешь в грязи не только калоши, но даже и сапоги с носками. Ступай на улицу, коли необходимость, или босиком, или же на ходулях, а лучше всего и вовсе не ходи. В матушке Москве…" Входит Галинина. Галинина: (Грубым мужским голосом, не обращая внимания на Зелинского, поверх зрительного зала, очень громко.) Витенька, дай восьмерочку! Управляемый неким Витенькой свет на время становится главным действующим лицом. Зелинский: Анна Васильевна! Нельзя же так, в самом деле!.. Пауза. Галинина: Тройку! Зелинский: Анна Васильевна! Пауза. Галинина: Так! Теперь - четвертый и пятый. (Пауза.) Хорошо. (Пауза.) Все! Убирай! (Покидает сцену.) Пауза. Зелинский: (Возвращается к чтению.) "… В матушке Москве, надо отдать справедливость, сапог в грязи не оставишь, но в калоши непременно наберешь. С калошами можно распрощаться навсегда только в весьма немногих местах. А именно: на углу Кузнецкого и Петровки, на Трубе…" Сцена наполняется ослепительно ярким светом. Зелинский: В чем дело?! Обрушивается металлический марш. По сцене, чеканя шаг, шествует полк солдат. Поравнявшись с Зелинским, воины, повернув головы, отдают ему честь. Неожиданно возникает внезапная, на половине фразы, тишина и, в унисон ей - полумрак. Зелинский: (Поверх зрительного зала. По-видимому, обращается к Витеньке. Крайняя степень раздражения.) В чем дело?! (Пауза.) В чем дело, я спрашиваю?! (Пауза.) Все. Потерял мысль. (Прячет подсказку в карман, снимает очки.) Что - то о снеге. Ах, да… все находятся в оцепенении… (Пауза.) Нет, не то. (Пауза.) Как будто все и всё - в ожидании снега… Вот просыплется снег, укроет уличное безобразие, и души наши укроет. (Пауза.) И то верно. Сладко спится, когда снег. (Невидимому Витеньке.) Что, все же происходит, друзья мои?! Третьего - премьера! (Усаживается в кресло. Рукой растирает грудь в области сердца.) Лида! Пауза. Яркий свет, металлический марш. По сцене, уже в обратном направлении, шествует знакомый нам полк солдат. Поравнявшись с Зелинским, воины, повернув головы, отдают ему честь. Неожиданно возникает внезапная, на половине фразы, тишина и, в унисон ей - полумрак. Пауза. Зелинский: Да что такое?! (Пауза.) Кто?! Кто?!.. Тенью из-за кулис просачивается согбенная фигура Колесова. Колесов: Это я, Стас. Зелинский: Кто здесь, Лида?! Колесов: Это я, Стас. Пауза. Зелинский: Колесов, ты? Колесов: Я. Зелинский: Ты как здесь оказался? Пауза. Колесов: У вас ночная репетиция? Зелинский: Как ты проник сюда?! Я же велел никого не пускать! Пауза. Колесов: У вас ночная репетиция? Зелинский: Что тебе нужно? Врывается неуклюжая тучная Сладкова. У нее в руках флакончик с лекарством и рюмка. Сладкова: Что с вами, Станислав Олегович?! (Каплями наполняет рюмку.) Вам плохо, Станислав Олегович?! Сердце?! (Протягивает лекарство Зелинскому.) Зелинский: (Выбивает рюмку из рук Сладковой.) Да ты что, Лида?! Разве можно мне теперь?! Я немедленно усну! (Пауза.) Лида, ты в своем уме? Сладкова: На здоровье, Станислав Олегович! Вам хорошо теперь поспать. Что же теперь, умереть на сцене? Зелинский: Лида, кто?.. кто велел массовке… что, что, кто, кто это?! Колесов: Это я, Стас. Зелинский: Кто пустил его сюда, Лида?! Сладкова, придерживая затылок Зелинского, силой вливает ему в рот лекарство. Зелинский: Лида, Лида, что же ты делаешь со мной, Лида. Что же вы все делаете со мной?! Сладкова: (Колесову.) Шли бы вы, Лука Александрович, разве не видите вы, что творится? Нехорошо здесь. Ступайте себе, прошу. Голос Галининой: Дай - ка, Витенька, еще раз! Сцена наполняется сумерками. Звуки вьюги. Пауза. Сладкова: Принесу одеяло, Станислав Олегович? Зелинский: На шута мне одеяло?! Сладкова: Ветер. Зелинский: Ты что, издеваешься надо мной? (Пауза.) Ступай, Лида, Бога ради, мне уже легче. (Поверх зрительного зала.) Где снег? (Пауза.) В чем дело?! Почему только вьюга? Пауза. Голос Галининой: Машина сломалась. Зелинский: Что?! Голос Галининой: Сломалась машина. (Пауза.) Мастера уже вызвали. Пауза. Зелинский: Мастер уже здесь? Голос Галининой: Пока нет. (Пауза.) Ждем. (Пауза.) Говорит, что у него много заказов. (Тихо ворчит.) Всем вдруг понадобился снег. Зелинский: Что? Голос Галининой: (Громко.) Всем нужен снег. Зелинский: Кому? Голос Галининой: Всем! Пауза. Зелинский: Да уберите вы эти завывания, наконец! Я себя не слышу! Пауза. Зелинский: Все пропало. Сладкова: Нет, нет, все исправится, Станислав Олегович, вот увидите, все исправится. Еще вспомните меня. Вы же знаете, что я - поросячий глаз. Что скажу, то и сбудется. Все исправится, все исправится, все… Зелинский: Содом и Гоморра. Сладкова: Нет, нет. Все как всегда будет замечательно. (Пауза.) Исключительно. (Пауза.) Очень красиво! Очень! (Пауза.) Как всегда. Пауза. Зелинский: Замечательного ничего не будет. Воцаряется тишина. Долгая пауза. Сладкова: (Искренне удивлена.) Вот, ветер перестал. Я же говорила! (Уходит.) Пауза. Зелинский: (Колесову.) Ты зачем пришел, Колесов? Колесов: У тебя Юлька занята? Зелинский: Лука. У нас третьего спектакль. (Пауза.) Пожалуйста. Ступай. (Пауза.) Тебе надо денег? Колесов: При чем здесь деньги? Пауза. Зелинский: (Достает из кармана ключ.) Вот - ключ. Возьми. Пойди ко мне в кабинет. Там в шкафчике, ты знаешь где, есть водка. Возьми. (Пауза.) И уходи, пожалуйста. (Пауза.) Ключ оставишь на вахте. Колесов: При чем здесь водка? Пауза. Зелинский: Что тебе надобно от меня, Лука? Колесов: У тебя Юлька занята? Зелинский: (Вскакивает с кресла.) Ты мне ее не тронь! Колесов берет у Зелинского ключ и удаляется. Пауза. Голос Галининой: Зачем он приходил, Стас? Зелинский: (Поверх зрительного зала.) Тишина! Голос Галининой: Подумаешь… Зелинский: Тишина, я сказал! Возобновляются звуки вьюги. Зелинский: Анна Васильевна, вы сведете меня с ума! Голос Галининой: Спасибо. Вновь тишина. Поддерживая под руку, Колесова выводит на сцену старца Рахманова. За плечом у актера громоздкий аккордеон, он с трудом переставляет ноги. Зелинский: (Громко.) Пал Палыч, ну что, в самом деле?! Вам - то можно было не приходить сегодня. Что же мы третьего числа будем с вами делать? Рахманов: (Очевидно не слыша Зелинского.) Сейчас, сейчас… (Снимает и устраивает аккордеон на груди.) Зелинский: (Громко.) Пал Палыч! Рахманов: Сейчас, сейчас… Зелинский: (Поверх голов. В интонациях обреченность.) Дайте музыку. Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина. Колесова поет. Ее леденящий душу голос не надолго задерживается в требуемой тональности, смело отправляется на поиски новой, довольно скоро обнаруживает свою неготовность к подобного рода путешествию, и, не без труда возвращается к точке отправления. Как выясняется, только для того, чтобы еще раз повторить этот диковинный музыкальный узор. Легко предположить, что подобными голосами обладали сирены, лишавшие рассудка аргонавтов. Зелинский: Юля! В чем дело?! Пение прекращается. Зелинский: Юля, пожалуйста. Пауза. Колесов: А Молодая рыжая собака - помесь такса с дворняжкой - очень похожая мордой на лисицу, бегала взад и вперед по тротуару и беспокойно оглядывалась по сторонам. Изредка она останавливалась и, плача, приподнимая то одну озябшую лапу, то другую, старалась дать себе отчет: как это могло случиться, что она заблудилась? Она отлично помнила… Рахманов: (Громко, как всякий недослышащий человек.) Во гресех роди мя мати во утробе моей! Ох, грехи, грехи! Теперь вот мы по улице идем и на фонарики глядим, а как помрем - в гиене огненной гореть будем... Врывается Сладкова с одеялом и решительно принимается укутывать ноги Зелинского. Зелинский: Лида, ну зачем это? Не нужно. Сладкова: И не спорьте, я женщина и лучше знаю, что вам нужно! Зелинский: Лида, вы мешаете мне! Сладкова забирает одеяло и уходит в слезах. Пауза. Зелинский: Пал Палыч, там вначале несколько другой текст. (Музыка прерывается.) Рахманов: Тьфу ты, черт! Давайте повторим. Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина. Зелинский: И, пожалуйста, Пал Палыч, слушайте Юленьку. (Музыка прерывается.) Рахманов: Ну, что же вы?! Я уже в образе! Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина. Рахманов: Давайте еще раз! (Музыка прерывается.) Пауза. Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина. Зелинский: Юленька, пожалуйста. Не спите, Юля! Колесова: Не смейте кричать на меня! Зелинский: (Подчеркнуто нежно.) Юленька, пожалуйста. Рахманов: (Громко, как всякий недослышащий человек.) Во гресех роди мя мати во утробе моей! Ох, грехи, грехи! Теперь вот мы по улице идем и на фонарики глядим, а как помрем - в гиене огненной гореть будем... Пауза. Зелинский: Пал Палыч! После Юленьки! (Пауза.) И там несколько другой текст. А "гиена огненная" - позже! (Пауза.) А сперва другой текст. (Музыка прерывается.) Пауза. Рахманов: (Достает из кармана свою роль.) Что вы мне рассказываете? У меня отличная память! (Прищурившись, изучает текст.) Ну вот же, - "Во гресех роди мя мати во утробе моей…" Зелинский: (Из последних сил демонстрируя ангельское терпение.) Это позже, Пал Палыч. Рахманов: Значит, мне дали не ту реплику. Пауза. Зелинский: Юленька, пожалуйста. Рахманов: У меня отличная память. Молодой позавидует. А ведь мне уже восемьдесят пять будет. Пауза. Зелинский: Юленька, пожалуйста. Рахманов: Я вам в ответ вот что скажу, - вы доживите до моих лет, а уж потом голос подавайте. Пауза. Зелинский: Юленька, пожалуйста. Пауза. Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина. Колесов: А От радости, что ее взяли гулять, она прыгала, бросалась с лаем на вагоны конножелезки, забегала во дворы и гонялась за собаками. Столяр то и дело терял ее из виду, останавливался и сердито кричал на нее. Раз даже он с выражением алчности на лице забрал в кулак ее лисье ухо, потрепал и проговорил с расстановкой: Рахманов: Чтоб... ты... из... дох... ла, холера! Пауза. Колесова поет без слов. Ее пение напоминает собачий скулеж. Сцена наполняется ослепительно ярким светом. По сцене, чеканя шаг, шествует полк солдат. Поравнявшись с Рахмановым, воины, повернув головы, отдают ему честь. Зелинский: Лида! Тут же возникает Сладкова с одеялом. Зелинский: Да оставь ты это одеяло! (Пауза.) Ты не тем занята, понимаешь?! Третьего - спектакль! (Пауза.) Что с массовкой?! Сладкова уходит в слезах. Зелинский: Лидия Ивановна! (Пауза.) Входит без одеяла. Зелинский: Пожалуйста, приготовьте массовку. Воцаряется тишина. Сладкова: (В слезах.) Это за то, что я беззаветно… за все, что я делаю для вас… Зелинский: Пожалуйста, Лида. Не нужно слез! Не нужно сейчас этого! Не место и не время, Лида! (Пауза.) Лида, будь внимательна, прошу! Вот теперь, не раньше и не позже - фрагмент с солдатами! (Пауза.) Лида, пожалуйста, приготовьте массовку. (Пауза.) Лида. Что мне делать с тобой? Ну, хочешь, я каждый день стану дарить тебе цветы? Сладкова, сконфузившись, ретируется. Вьюга. Зелинский: Юленька, пожалуйста! Фрагмент с солдатами. Колесова: (В голосе плохо скрываемый протест.) Каштанка оглянулась и увидела, что по улице прямо на нее шел полк солдат. (Пауза.) Не вынося музыки, которая расстраивала ей нервы, она заметалась и завыла. Зелинский: Пошли солдаты! (Пауза.) В чем дело, Лида?! Входит Сладкова. В слезах. Зелинский: Лида, репетируем сцену с солдатами. Сладкова: Вы вольны распоряжаться мной как вам заблагорассудится. Вы можете выгнать меня, Станислав Олегович. Но я решилась! Я теперь при всех скажу. Скажу то, что вы тщательно скрываете. (Пауза.) Простите меня заранее. Но я обязана! (Пауза.) Вам нельзя на ветру, Станислав Олегович! (Пауза.) У вас ревматизм, Станислав Олегович! (Пауза.) И если всем наплевать, пусть! А я так не могу! (Пауза.) Посмотрим, что они будут делать без вас! Пауза. Зелинский: Что ты хочешь, Лида?! Сладкова: Самую малость. Чтобы вы укрыли ноги одеялом. Зелинский: Хорошо, Лида. Вытирая слезы, счастливая Сладкова убегает со сцены. Долгая пауза. Зелинский: (Громко.) Всем спасибо. (Пауза.) Перерыв. (Пауза.) Десять минут. Репродукторы умолкают, и во всей неприглядности, обнаруживает себя фальшь звуки, извлекаемая Рахмановым из аккордеона. Зелинский: (На пределе голосовых связок. Рахманову.) Перерыв! Десять минут! Пауза. Рахманов: (Освобождаясь от аккордеона.) Всем я мешаю. (Пауза.) Старые люди никому не нужны. (Пауза.) Неужели трудно потерпеть? Мне осталось пол года от силы. (Пауза.) Врачи уже и не скрывают. Так и говорят, "пол-годика от силы." (Пауза.) А, может статься, и сегодня! В любую минуту. Пауза. Зелинский: Пал Палыч, я не хотел вас обидеть. Рахманов: Каштанка, пойдем. (Колесова берет под руку Рахманова.) Ты, Каштанка, насекомое существо и больше ничего. Супротив человека ты все равно, что плотник супротив столяра... Зелинский: Пал Палыч, ну что вы как ребенок, в самом деле?! Колесова: (Тяжело вздыхает.) Нет, так жить невозможно. Нужно застрелиться. Пауза. Зелинский: Юля, задержитесь, пожалуйста. Колесова: Вы же объявили перерыв? Зелинский: Юля, пожалуйста, задержитесь. Пауза. Рахманов: Оставайтесь, деточка. Я как - нибудь сам. (Пауза.) Старые люди - это уже не люди. Это, Юленька - зимние вещи в гардеробе. (Уходит.) Пауза. Колесов: А (Подходит к Зелинскому.) Я слушаю вас, Станислав Олегович. Зелинский: (Встает с кресла.) Почему вы не подходите к телефону? (Пауза.) Вы прячетесь от меня? Входит Сладкова с одеялом. Силой водворяет она его назад в кресло и укрывает ноги одеялом. Колесова уходит. Сладкова: (Зелинскому.) И не смотрите на меня так! Я знаю, что делаю. (Пауза.) Им - наплевать, а я знаю, что такое ревматизм. (Пауза.) Мой покойный муж всю жизнь страдал ревматизмом. (Пауза.) От того и умер. Пауза. Зелинский: Потел? Сладкова: Что? Зелинский: Ну, супруг ваш, потел, спрашиваю? (Пауза.) Перед смертью? Сладкова: (Несколько растеряна.) Не помню. (Пауза.) Кажется, да. (Пауза.) Да, была испарина. (Пауза.) А зачем вам? Зелинский: А испарина, Лидия Ивановна, это, знаете, очень хорошо. Это прекрасно, Лида. Это я тебе как бывший врач говорю. Сладкова: Я ничего не могу понять? Какой врач? Вы разве были врачом? Зелинский: Простите. Это - скабрезный анекдот. Сладкова: Что? Зелинский: А - нек - дот! Пауза. Сладкова: За что вы со мной так?!.. Зелинский: Но я же попросил прощения? Сладкова убегает в слезах. Зелинский: (В след Сладковой.) Лида, не сердись! Сладкова немедленно возвращается. Сладкова: Я все понимаю, Станислав Олегович, я знаю, что вы не любите меня. Мало того, вы на дух меня не переносите… Зелинский: Лида, Лида, опомнись, третьего числа спектакль, Лида… Сладкова: … Одинокие женщины в моем возрасте вызывают неприязнь и отторжение… Зелинский: Лида! Сладкова: … Но я ни на что не претендую… как вы не можете понять, мне ничего не нужно от вас… кроме одного… вы гений, Станислав Олегович. И я хочу сохранить вас для человечества… неужели трудно понять?.. Вся моя жизнь прошла здесь, в театре… я отказалась ото всего… Зелинский: Лида! Лида! Возникает фигура Колесова. Колесов: Это я. Зелинский: Что? Сладкова: Это Колесов, Станислав Олегович. Пауза. Зелинский: Я же просил? В чем дело, Лука? Пауза. Колесов: Верни мне Юльку. Зелинский: Что?! Пауза. Колесов: Верни мне Юльку. (Пауза.) Мне плохо без нее. (Пауза.) Ты и так все отнял у меня. Верни Юльку. Зелинский: Да ты с ума сошел! (Пауза.) Ты хочешь провалить мне премьеру?! (Пауза.) И мне и Юльке? А у нее это первая роль! (Пауза.) Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Это - ее первая роль! (Пауза.) Чего ты добиваешься, Лука?! (Пауза.) Слушай, может быть, ты хочешь вернуться в театр? Колесов: Упаси Бог! Зелинский: Тогда в чем дело? (Пауза.) Ты уже разрушил одну жизнь. Свою. Ты алчешь новых руин? (Пауза.) Что ты за человек, Колесов? Раз в жизни поступил благородно, позволил девочке вдохнуть свежего воздуха, почувствовать вкус нормальной жизни, и тут же на попятную?! (Пауза.) Это - жадность, Колесов. (Пауза.) Я не отдам тебе ее! (Пауза.) И вообще… давай поговорим после премьеры. Колесов: (Сжимает кулаки, движется на Зелинского.) Ах, ты дрянь!.. Сладкова: (Преграждает Колесову путь.) Боже, Боже, какой ужас! Лука Александрович, я вас прошу, пожалуйста, не нужно. Убейте лучше меня, его - не трогайте. (Плачет.) А правда, убейте меня, Лука Александрович! Я заслужила! Я не хочу больше жить… Пауза. Колесов: (Сникшим голосом.) Я не могу открыть дверь. Зелинский: Что? Колесов: У меня не получается открыть дверь в твой кабинет. Пауза. Зелинский: Лидия Ивановна, помогите ему. Колесов: Какая гадость, какая гадость. Сладкова: (Вытирая слезы, уводит Колесова со сцены.) Пойдемте, Лука Александрович. Я помогу вам, Лука Александрович! Мы с вами два самых несчастных на театре человека. Мы с вами как пингвины… Колесов: (Оборачивается.) Ненавижу! Пауза. Сладкова: (Громко.) Не слушайте его, Станислав Олегович, он не в себе. (Тихо.) А знаете, почему пингвины? Они - вроде бы и на людей похожи, но в то же время они - не люди. И никто не принимает их всерьез. А знаете, Лука Александрович, Станиславу Олеговичу было плохо с сердцем. Только что. Колесов: Какая гадость. Сладкова и Колесов уходят. Зелинский достает сигару, закуривает. Тщетно удерживаемый Грачом, с грохотом вваливается Минин в наряде рыжего клоуна. Минин: И все же потрудитесь мне объяснить, Станислав Олегович, что это за наряд?! (Пауза.) Я знаю ваше особое отношение ко мне, но всему бывает предел! (Пауза.) Если я играю роль гуся, мой костюм и должен соответствовать гусю. (Пауза.) Согласитесь, Станислав Олегович, гусь - это не клоун. Гусь, Станислав Олегович, это - гусь! Грач: Ванечка, заклинаю тебя! Минин: Вы хотите видеть меня своим шутом?! Да, я шут! И это моя профессия! (Пауза.) Но шут я - для зрителя, а не для вас, дорогой Станислав Олегович! Насколько вам известно я готовился к роли гуся! Грач: Ваня, угомонись, прошу! Минин: Я понимаю, вам все равно, что происходит в душе артиста, но поверьте, когда артист видит в распределении роль, с этой минуты, с этой самой минуты все его существо как будто переворачивается с ног на голову! Может статься, сам того не желая, он молниеносно делается тем самым существом, которым быть ему предначертано! (Пауза.) Вами или Господом Богом - не важно! (Пауза.) Можно дискутировать! (Пауза.) Но если это гусь - то это гусь! (Пауза.) А вам, коль скоро вы уже взялись за такой материал, должно быть хорошо известно, как одеваются гуси! (Пауза.) Когда же артиста вместо гуся наряжают в клоуна, это - унизительно, дорогой Станислав Олегович! (Пауза.) У - ни - зи - тель - но! Пауза. Зелинский: (Невозмутимо.) Ты закончил? Минин: Закончил. Пауза. Зелинский: Ваня, друг, можно было сегодня обойтись без спиртного? Пауза. Минин: (Плачет.) Нет. (В смущении уходит.) Пауза. Грач: Станислав Олегович, вы же знаете, он сына похоронил. Входит Рахманов в мешковатом костюме свиньи. Рахманов: Что скажете? Зелинский: (Смотрит на Рахманова отсутствующим взглядом.) Очень хорошо. Рахманов: Это вы называете "очень хорошо?!" Зелинский: А что, по - моему, неплохо. (Пауза.) Я поговорю, конечно, с художником, но на мой взгляд… Рахманов: Это - "неплохо?! (Пауза.) Свиньи, милостивый государь, между прочим, добрейшие и благороднейшие животные! (Пауза.) А это - наряд проходимца! И висит мешком. Зелинский: Я завтра же поговорю с художником. Рахманов: Все ясно. (Пауза.) Ничего нового. (Пауза.) Старые люди никому не нужны. Кому нужна головная боль и подагра? (Уходит.) Пауза. Грач: Станислав Олегович, не сердитесь на Ивана. (Пауза.) Я дам ему нашатыря. Зелинский: Он что же, хочет как Колесов, сделаться бродягой? Грач: У человека горе. Зелинский: Федор Тимофеевич, дорогой. Он похоронил сына три года назад. Грач: Очень вас прошу… Пауза. Зелинский: Все катится в тартар. Пауза. Грач: Я дам ему нашатыря. Семь капель. (Пауза.) Клянусь, через двадцать минут вы его не узнаете. (Пауза.) Вы должны понять… Зелинский: Да все я понимаю, Федор Тимофеевич! Толку лишь от моего понимания маловато. (Пауза.) Снега не будет. Все погибло. Грач: Все будет превосходно. Как всегда. Пауза. Зелинский: Так - то и я говорить умею. (Пауза.) Ступай. (Пауза.) Да… и пригласи ко мне, пожалуйста, Юлию Вадимовну. Грач уходит. Пауза. Точно раскат грома - яркий свет, металлический марш. По сцене, чеканя шаг, шествует полк солдат. Поравнявшись с Зелинским, воины, повернув головы, отдают ему честь. Вдруг возникает внезапная, на половине фразы, тишина и, в унисон ей - кромешная темнота. 2. Таинственный незнакомец Сцена театра. Полумрак. Зелинский и Колесова. Входит Сладкова с двумя большими чашками кофе. Зелинский: Лидия Ивановна, голубчик. У нас приватная беседа… Сладкова: (Подает кофе Колесовой и Зелинскому.) Кофе. Колесова: Спасибо, Лидия Ивановна. Зелинский: Благодарю, Лида, но я не просил… Сладкова: Кофе взбодрит вас, Станислав Олегович. Зелинский: Лидия Ивановна! Сладкова: Вот вы, Станислав Олегович, упрекнули меня. Вскользь.Будто невзначай. А я теперь места себе не нахожу. Одна теперь мне забота, как решить задачку с двумя неизвестными. Без лекарства вам решительно нельзя, просто смерть. Это - факт. В то же время понимаю, и уснуть вам никак невозможно. А организм ваш, простите, изношен. Вот мне теорема Пифагора… Зелинский: Лида, прошу… Сладкова: Сделайте глоточек. Это настоящий кофе. (Пауза.) Из турочки. (Пауза.) Вреда никакого. (Пауза.) Это растворимый - яд, а здесь - совсем другое дело. (Пауза.) После такого кофе вы помолодеете тотчас. Зелинский, обжигаясь, делает глоток кофе. Сладкова: Ну, что скажете? Зелинский: Замечательно. (Пауза.) Лидия Ивановна, друг… Сладкова: (Пританцовывает и хлопает в ладоши.) Пей до дна, пей до дна! Зелинский, морщась, допивает кофе и возвращает чашку Сладковой. Сладкова: (Колесовой.) А вам понравился? Колесова: Минутку. (Допивает кофе и возвращает чашку Сладковой.) Прекрасный кофе. Пауза. Сладкова: Вот, уже и румянец заиграл. Зелинский: Лидия Ивановна!.. Сладкова: (В интонации заговорщика.) Ну, не стану вам мешать. Пожалуй, пойду. (Со вздохом.) Разве я не понимаю? Разве не вижу ничего? Колесова: Лидия Ивановна, это совсем не то, что вы подумали. Сладкова: А как вы можете знать, что я подумала? (Пауза.) Ну, не буду вам мешать. (Уходит.) Пауза. Колесов: А Неловко как вышло. Пауза. Зелинский: Юленька, мне нужно поговорить с вами. И вот о чем… Входит Галинина. Галинина: (Поверх зрительного зала.) Витенька, троечку. Самый малый! (Зелинскому.) Шли бы вы в гримерку, Станислав Олегович, покуда перерыв. Прилегли бы на диванчик. Бывает, и семи минут достаточно, чтобы восстановиться. А так на кого вы похожи? Зелинский: (Взрывается.) Могу я в своем театре хотя бы минуту принадлежать себе?! Пауза. Галинина: Вы хотите знать мое мнение, Станислав Олегович? Зелинский: Да, мне очень хотелось бы услышать ваше мнение. Вот именно сейчас мне жизненно необходимо узнать ваше мнение, дорогая Анна Васильевна! Пауза. Галинина: Нет, не можете. (Уходит с видом победителя.) Колесова смеется. Зелинский: Вам смешно? Колесова: Очень. Зелинский: Это - трагедия. Колесова: Простите. Не знала. Пауза. Зелинский: Юленька, я хотел с вами поговорить. И вот о чем. (Пауза.) Совсем не как режиссер. Иначе. Колесова: Может быть, после премьеры, Станислав Олегович? Зелинский: Вы, Юленька, должно быть знаете, что никто и никогда не бывает у меня на квартире? (Пауза.) Вы обратили внимание на это мое "на квартире"? (Пауза.) Мой дом - здесь. Есть такое понятие "театр - дом". Вот здесь мой театр - дом. А там - квартира. (Пауза.) Однако ТАМ я тоже живу. Валяюсь на диване, смотрю в окно, путешествую по комнатам. (Пауза.) Что-то готовлю. Как умею. (Пауза.) Смеюсь, плачу. (Пауза.) Только ТАМ у меня никто и никогда не бывает. (Пауза.) Сам не знаю, почему так сложилось. Наверное, не проявляют особого желания, впрочем, и я никого особо не приглашаю. (Пауза.) Не то, чтобы устаю, напротив, я полон сил… бывает, ночи напролет не сплю… все что - то обдумываю… да, что-то обдумываю… а на репетицию, на удивление, иду свежим… как будто и не было бессонной ночи… и мне не бывает скучно, точнее, прежде не бывало скучно… образы, образы, метафоры… знаете, такая собачья профессия… Колесова: Потому, наверное, и взялись за "Каштанку"? Пауза. Зелинский: Что? Колесова: Потому, наверное, и близка вам "Каштанка"? Пауза. Зелинский: В каком смысле? Колесова: Собачьем. (Пауза.) Простите, это я неловко пошутила. Пауза. Зелинский: Ах… нет… нет, хорошо, очень хорошо… это я… просто я не готов… что - то волнуюсь как студент. С Каштанкой - очень хорошо. (Пауза.) У вас изумительное чувство юмора. (Пауза.) Так на чем я остановился? Колесова: На метафорах. Пауза. Зелинский: Да. (Пауза.) Образы, случается, возникают совершенно внезапно… (Пауза.) Но теперь все решительным образом переменилось. (Пауза.) Юля, я встревожился. (Пауза.) Да, да, представьте себе, этот старый чурбан, этот сухарь и нелюдим встревожился. (Пауза.) С некоторых пор все валится из рук и… и образы перестали… Лезет в голову всякая дребедень… (Пауза.) Вот снится каток. В годы моей молодости я очень любил бывать на катке. Это - целая история. Там присутствовала влюбленность, волнение… Но, согласитесь, когда бы мне было за восемьдесят, к примеру… как Пал Палычу, к примеру… подобные образы вполне и очень даже были бы обоснованы. Но когда человек еще полон сил… вы понимаете, о чем я говорю? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Это - депрессия, Юленька. Колесова: Да? Зелинский: Да, именно, депрессия. (Пауза.) И это очень опасно. Пауза. Колесов: А Что-то случилось? Пауза. Зелинский: Почему вы не подходите к телефону? У вас работает телефон? Колесова: Я не люблю телефон. Зелинский: Но я мог звонить по работе. Пауза. Колесов: А Вы хотите, чтобы я пожалела вас? Зелинский: Да. Пауза. Колесов: А Вы ждете чего-то? Зелинский: В каком смысле? Колесова: От этой жизни? Есть у вас нереализованные мечты, фантазии? Зелинский: Разумеется. Колесова: Вот вам и причина депрессии. Послушайте, не нужно ничего ждать. Тогда все будет хорошо. Пауза. Зелинский: Да как же?.. Колесова: Очень просто. Пауза. Зелинский: Вы умеете? Колесова: Я вас научу. Зелинский: Умоляю, научите меня. Колесова: Я покажу вам одно упражнение, а вы запомните хорошенько и, когда накатит беспричинная тревога, сделайте его. Все пройдет. Зелинский: (Подходит к Колесовой, нежно берет ее руки, прикладывает к своему сердцу.) Правда? Колесова: Клянусь. (Пытается освободиться от рук Зелинского, но тот крепко держит ее.) Я прежде тоже часто мечтала по - пустякам, тревожилась. А теперь никакого беспокойства. (Пауза.) Скучно бывает, а тревоги, страхов уже нет. (Пауза.) Но бывает скучно. Предупреждаю. (Пауза.) Только вы сядьте в кресло, Станислав Олегович. (Пауза.) Пожалуйста. (Пауза.) Вам нужно видеть меня со стороны. Зелинский погружается в кресло. Колесова складывает ладони трубочкой у рта и протяжно воет. Массовка, пестрая публика катка со смехом и птичьим граем окружает Колесову и Зелинского. Следом врываются музыка карнавала, мятущийся свет. Головокружение и восторг. Зелинский: (Страшным голосом.) Нет! Нет! Массовка мгновенно исчезает. Воцаряется оглушительная тишина. Зелинский: Лида! В ту же секунду является Сладкова. Зелинский: Я же просил не беспокоить… Я просил…Мне нужно еще десять минут… Могу я попросить для себя десять минут?! Пауза. Сладкова: Но Юленька подала сигнал. Зелинский: Лидия Ивановна! Мне нужно еще десять минут. (Пауза.) Сделайте одолжение, умоляю, проследите, чтобы никто не входил. Мне нужно поработать с актрисой. (Пауза.) Индивидуально. (Пауза.) Пожалуйста, Лидия Ивановна. (Пауза.) Если вы не хотите моей смерти?.. Сладкова: (Дрожащим голосом.) Станислав Олегович, да что же вы такое говорите?! Минин: (На коленях возникает из тени декораций.) Простите меня… Сладкова: (Минину.) Вон! Преследуемый Сладковой Минин в ужасе покидает сцену. Пауза. Колесова: И меня простите. (Со скорбным видом следует за Мининым.) Пауза. Зелинский: Что с вами происходит, Юля? (Пауза.) И что же мне теперь делать? Колесова: Простите, я не хотела. (Пауза.) Все как - то само по себе получилось. (Пауза.) Честное слово, не хотела. Пауза. Зелинский: Я приглашаю вас к себе. (Пауза.) Вы - первая, кого я пригласил к себе. Колесов: А На квартиру? (Пауза.) Простите. Пауза. Зелинский: Вы придете? Пауза. Колесов: А Наверное, вам хотелось бы знать, как я к вам отношусь? Правда, Станислав Олегович? (Пауза.) Вы для меня, Станислав Олегович - таинственный незнакомец. (Пауза.) И пока я не в силах избавиться от этого ощущения. (Пауза.) Наверное, слишком мало времени прошло с тех пор, как вы привели меня сюда. (Пауза.) Все так внезапно. (Пауза.) Я обрадовалась сначала, конечно. Известный режиссер глупой безграмотной девчонке предлагает такое… главную роль, понятно, что не Офелию, но все же главную роль… номер люкс… (Пауза.) Вы делаете… вы уже сделали все для того, чтобы я освоилась, привыкла… и по времени я уже давно должна была бы привыкнуть… но вот первое, что приходит мне в голову, когда я просыпаюсь, - Я ничего не понимаю. (Пауза.) Ни про вас, ни про себя. (Пауза.) Я не знаю ни - че - го. (Пауза.) Пока вы для меня - не спаситель, не ангел, даже, простите, не режиссер… пока - всего лишь таинственный незнакомец. (Пауза.) Я, наверное, говорю ужасные, непозволительные вещи, но я предельно откровенна с вами. (Пауза.) Вам же хочется, чтобы я наигрывала? (Пауза.) Такие дела. (Пауза. Смеется.) Видите, все как у Чехова. (Пауза.) Но вы не отчаивайтесь, милый Станислав Олегович. Знаете, когда Колесов подобрал меня… Зелинский: Что значит, подобрал?! Колесова: Не перебивайте, я сама собьюсь… так вот, когда Колесов подобрал меня. (Пауза.) С улицы. (Пауза.) Из подворотни. (Пауза.) Очень долгое время я просыпалась с такими же, что и у вас ощущениями. (Пауза.) А потом все прошло. Зелинский: Он истязал вас… Колесова: Не нужно, пожалуйста не нужно огорчать меня. (Пауза.) Я знаю - вы хороший. (Пауза.) И, пожалуйста, пока не приглашайте меня к себе. Мне тоже, случается, в голову лезет всякая дребедень, на вроде вашего катка. (Меняя интонацию.) А мне нравится ваш каток. Пауза. Зелинский: Лидия Ивановна?! Входит Сладкова. Зелинский: Лидия Ивановна, где все?! (Пауза.) Десять минут прошло уже полчаса как! Колесова целует Зелинского в щеку. Колесов: А (Шепотом.) Спасибо (Убегает.) Зелинский: Вторая картина! Свет! Анна Васильевна, свет! Занимаются разноцветные огоньки. Собачий вальс, сопровождаемый искусственным, этаким целлофановым смехом. Минин в костюме клоуна с тележкой, до краев наполненной лимонами на коньках преследует Колесову. Колесова тоже на коньках, в юбке с длинным шлейфом, напоминающим собачий хвост, соответственно, спасается от своего преследователя. Наконец, Минин настигает Колесову, оба падают, лимоны рассыпаются по сцене, образуя дивный узор. Зелинский: Стоп! Музыка обрывается. Зелинский: Неубедительно. (Пауза.) Еще раз. Колесова и Минин складывают лимоны. Снова вальс, смех, погоня, падение. Минин тяжело дышит. Зелинский: В чем дело? Музыка обрывается. Зелинский: Мне кажется, вы имели достаточно времени, чтобы отдохнуть. Почему так вяло? (Пауза.) Это - не рапид. (Пауза.) Пожалуйста, еще раз. Колесова и Минин складывают лимоны. Зелинский: Можно живее делать это? Лимоны - в тележке. Зелинский: Музыка! Вальс, смех, погоня, падение. Колесова растирает ушибленное колено и жалобно скулит. Минин: (Задыхаясь.) Псина, я тебя ушиб? О, бедная, бедная... Ну, не сердись, не сердись... Виноват. Колесова скулит громче прежнего. Минин: Что же ты скулишь? Где твой хозяин? Должно быть, ты потерялась? Ах, бедный песик! Что же мы теперь будем делать? Клоун протягивает собаке лимон. Скулеж прекращается. Судя по крайней степени удивления, она впервые держит в руках диковинный фрукт. Минин: Однако плохо же кормят тебя твои хозяева! И какая ты тощая! Кожа да кости... А ты хорошая, смешная! Совсем лисица! Ну, что ж, делать нечего, пойдем со мной! Может быть, ты и сгодишься на что-нибудь... Минин протягивает руку Колесовой. Поддерживая друг-друга клоун и собака пытаются встать, но в это время уже знакомая нам публика катка под звуки карнавала заполоняет сцену, и персонажи вновь оказываются на льду. Клоун видит как лимоны, один за другим оказываются в руках у выстроившихся в круг резвящихся конькобежцев, неуклюже пытается спасти их, но каждый раз не успевает. Высокий златокудрый парень на лету отбирает последний лимон у Каштанки. Массовка удаляется. Устанавливается тишина. Собака протяжно воет. Через некоторое время к ней присоединяется клоун. Свет меркнет. 3. Новое, очень приятное знакомство Тусклый свет. На сцене Рахманов, Колесова, Минин и Грач. Ужин в декорациях будущего спектакля. Входит Галиниа с авоськой. Выкладывает фрукты, воду. Минин: Вот уже и бананы поспели. Галинина: Откуда такое богатство? Грач: Станислав Олегович распорядился. Галинина: Вот как? Минин: Жалеет нас отец наш, дай Бог ему здоровья и разума побольше. А селедочка, роскошь такая - от Юлии Вадимовны. Новое, очень приятное знакомство. Галинина: Этак вас надолго не хватит, Юленька. Колесова: А я люблю готовить. (Пауза.) Я же первый раз ужинаю с вами. Вот мне и захотелось чем-нибудь удивить вас. (Пауза.) Попробуйте, Анна Васильевна. Грач: Такой рыбки вы никогда не пробовали. Минин: Все что-то удивляем, удивляем. Смешим, удивляем, удивляем и смешим. (Пауза.) Прекрасная селедочка. (Пауза.) Так натренировали мимическую мускулатуру публики, что уже и стараться-то не нужно. Палец покажи - смешно. А мы все не можем остановиться. Все изобретаем что-то. Пауза. Грач: А мне кажется. Зелинский чувствует Чехова. Минин: Кто? Зелинский? Да как он может чувствовать Чехова, когда по определению бесчувственен сам есмь?! Человек без нервов и заповедей. Басурман. Колесова: Неправда. Ему сегодня плохо было. Минин: Кому, Зелинскому?! Я вас умоляю! (Пауза.) Между прочим, я обратил внимание, он хватался за сердце с правой стороны. Галинина: Неправда. Вас не было на площадке, Иван Иванович, а я все видела. Он действительно сделался белым как бумага. Минин: Это вы свет дали соответствующим образом, Анна Васильевна. Впрочем, зачем я вам что-то говорю, вы, как всякая женщина в этом театре, любите этого господина. А знаете, почему? У него всегда для вас наготове кнут. А всякая женщина, если ей приходится выбирать между кнутом и пряником, выбирает кнут. Галинина: А вы, Иван Иванович, выходит, пряник? Минин: Да разве смею я навязывать вам себя? Я - история конченная и преданная забвению. Колесова: Не злитесь, Иван Иванович, вам так это не подходит. Минин: Правда? Колесова: Да. Вы очень ласковый и хороший человек. Минин: Вот, слушайте, Анна Васильевна, глагол еще не развращенного создания. Спасибо вам, Юленька, спасибо, голубушка, вкуснее вашей селедочки в жизни ничего не едал. Грач: Понесло. Юля, берегитесь его. Минин: Кого? Меня? Юленька, это - бесполезно. Все одно, лучше меня здесь никого нет. С любой проблемой, в любое время дня и ночи - прошу немедленно ко мне. А в качестве серьезного аргумента в пользу своих слов тут же предлагаю вам лимон. Вы когда-нибудь пробовали лимон? Минин подает Колесовой лимон. Колесова: Спасибо, что - то не хочется. Все, за исключением Рахманова смеются. Минин: (Напускает на себя серьезность.) Ну да ладно, шутки в сторону. Юлия Вадимовна, можете вы предельно откровенно ответить мне на один вопрос? (Пауза.) Заранее предупреждаю, вопрос - не из легких. Но мне чрезвычайно важно получить на него ответ. Колесова: Конечно, Иван Иванович, спрашивайте. Минин: Скажите, Юленька, вам доводилось встречать собак, обожающих лимоны? Все, за исключением Рахманова смеются. Минин: А между тем вы напрасно смеетесь. У меня в приятелях был доберман, который охотно потреблял любые фрукты, включая лимоны и грейпфруты. Честное слово. (Водружает на столе бутылку водки.) Водку почему - то не любил. А что вы, Юленька, скажете относительно рюмки исконно русского продукта? Колесова: Нет, нет Иван Иванович. И вас буду просить отказаться. Пауза. Минин: Отказаться? Колесова: Категорически. Пауза. Минин: От водочки? Колесова: От водочки. Пауза. Минин: Нет ничего проще. (Прячет бутылку.) Я тоже водки никогда не любил. (Морщится.) Сладкая. (Пауза.) Потом в голове какое - то кружение. (Пауза.) Хотя, кружение в голове случается и без нее. (Пауза.) Нет, дело не в головокружении. (Пауза.) Позвольте, за что же не люблю - то я ее? (Пауза.) Только что сладкая. Другой причины не вижу, и придумать не могу. Все, за исключением Рахманова смеются. Рахманов: Болтун ты, Минин. Болтун и есть. Балаболка. Минин: Однако, в отличие от вас, Пал Палыч, на иностранные разведки не работал. Рахманов: Нет в тебе ни понимания, ни благородства. Минин: Тем не менее, обласкан режиссером и любим публикой. А в вас, Пал Палыч, говорит черная зависть. И не возражайте, ибо другой версии здесь никто не поверит. Его величество театр. Но огурчик-то, Юлия Вадимовна, могу я себе позволить? Колесова: Огурчик - можете. Минин: И вы угощайтесь. Колесова: От огурчика не откажусь. Пауза. Грач: А мне кажется, у нас что-то получается. Минин: Вы, Теодор Тимофеевич, всерьез больны постановкой? Грач: Нет, правда. Что-то в этом есть такое?.. Минин: А если вам действительно хочется серьезного разговора - это к Пал Палычу, будьте любезны. Он вообще очень серьезный человек. Рахманов: Немыслимый болтун. И как тебя Ваня еще на репетиции хватает? Минин: А на репетициях я Пал Палыч, преимущественно танцую. Еще пара таких постановок, и меня к себе балетные заберут. (Колесовой.) А создан я был, Юлия Вадимовна, как вы уже, наверное, успели заметить - для Гамлета. Колесова: Мне нравится, как вы играете. Минин: Правда? Колесова: Честное слово. Минин: Если представится возможность, пожалуйста, скажите это главному режиссеру. Кто знает, может быть, это коренным образом переменит мою жизнь? (Пауза.) Скажите, Юленька, а у вас в действительности такие золотые волосы или это, простите, красочка? Я, как будто опытный в этих вопросах человек, однако всматриваюсь и так, и этак, но никак не могу понять. Грач: Ваня, ты хочешь, чтобы Юлия Вадимовна, слушая твои речи, умерла с голоду? Минин: (Грачу.) Цыц, цыпленок! Колесова: Ничего, ничего, я все успеваю, голодной не останусь. Это, Иван Иванович, мой натуральный цвет. Минин: Не может быть! Колесова: (Смеется.) Меня в детстве рыжиком дразнили. Минин: В таком случае подскажите, мне чрезвычайно важно знать, а что, рыжим действительно везет? Колесова: (Смеется.) Представления не имею. Минин: Везет, везет. Не хотите говорить, чтобы не спугнуть удачу. (Пауза.) Я почему интересуюсь - то? Мне теперь, впервые, заметьте, в жизни по роли достался рыжий парик. Может так произойти, что вы скажете, Юленька, что фортуна, обыкновенно пребывавшая ко мне спиной, вдруг обернется, и я смогу увидеть ее прекрасные черты? Колесова: (Смеется.) Непременно, непременно обернется, Иван Иванович. Рахманов: Вот из - за таких болтунов и погиб театр. Минин: (Рахманову.) Вы уже констатировали смерть? Рахманов: Констатировал. Пауза. Минин: Ошибки быть не может? Рахманов: Исключено. Пауза. Минин: До чего же вы злой человек, Рахманов. Рахманов: Злой? Минин: Исключительно злой и вредный старик. Пауза. Грач: (Подходит к бутафорскому окну.) Скорее бы снег пошел. Небо хмурится, хмурится, а снега все нет. Минин: Осмелюсь заметить, Феденька, это - не настоящее окно. Это, Теодор Тимофеевич, декорация. Грач: А для меня нет существенной разницы. Я снег сердцем чувствую. Когда идет снег, на душе делается легко. Чувствуешь себя совсем другим, обновленным. Как будто детство вернулось. Минин: А когда снега нет, ты, стало быть, представляешься себе таким удрученным опытом стареющим волком? Грач: Это ты, Ваня, глупость сказал. Минин: Может статься, звезд с неба и не хватаю, но извилин имею достаточно, дабы заметить, что со старым волком тебя Феденька роднит только одно - отсутствие клыков. Впрочем, и это не факт. Вот Пал Палыч, к примеру, действительно старый волк, и отрицать это бессмысленно, однако же - его клыки на месте, как и семьдесят лет тому назад, а по моим наблюдениям, с годами они сделались еще крепче и острее. Все, за исключением Рахманова смеются. Рахманов: Что верно, то верно. В отличие от многих лиц своего возраста, смело могу заявить, что знаю секрет долголетия. И, если оный понадобится кому-нибудь, смогу поделиться. Галинина: Поделитесь, Пал Палыч. Минин: Тебе-то это зачем, Галинина? Неужели хочется однажды, вместо холеной мордашки бальзаковской матроны увидеть в зеркале печеное яблоко? Галинина: Тьфу на тебя, Минин. Пал Палыч, расскажите! Минин: И здесь настал его звездный час! Рахманов: То, что я вам теперь скажу, может показаться вам парадоксом, однако же секрет моего долголетия - в следующем. Я никого не любил. (Пауза.) Да, да, все эти годы, с самого, пожалуй, раннего детства никого не любил. (Пауза.) Конечно же, я не признавался в этом. И как было можно? Люди буквально помешаны на чувствах. (Пауза.) Только и разговоров, что о любви. (Пауза.) Да от меня бы отвернулись и дело с концом. (Пауза.) Однако же про себя всегда знал, - Я не люблю. (Пауза.) Вот вам и весь рецепт. (Пауза.) В тех местах, где прошла моя молодость, на что намекал опекаемый вами забулдыга и хулиган Ванька Минин… Минин: Но - но… Рахманов: Так вот, в тех, между прочим, Феденька, заснеженных местах я наблюдал множество отчаянных судеб с неизменно печальным финалом. И все эти мертвые лица, точнее посмертные маски… то, во что лица на морозе превращались мгновенно, безо всякого гипса… так вот, эти посмертные маски обязательно хранили в своих чертах признаки чувства… читай, слабости. (Пауза.) Ревность, влюбленность… жалость… да, да, сострадание, жалость… на лбу, в уголках рта… все, все это - тропинки смерти. (Пауза.) Это, конечно дар, то, что я с детства был бесчувственным. (Пауза.) В юности, еще до приснопамятных событий, я, пожалуй, расстраивался по этому поводу. (Пауза.) А как же? Мои сверстники, когда никто не видел, рвали с клумб цветы, бродили под окнами ночи напролет, сочиняли стихи, я же в это время крепко спал. (Пауза.) Однако, прошло совсем немного времени, и я, еще совсем молодой человек, сумел оценить свое преимущество. (Пауза.) Нелюбовь помогает переносить боль. Унижение. (Пауза.) Помогает увидеть цель. Не ложную - истинную цель. (Пауза.) Помогает достойно встретить старость, наконец. (Пауза.) Вот вам и весь секрет. (Пауза.) И зубы целы. Пауза. Галинина: Чудовищно. (Пауза.) То, что вы говорите - чудовищно, Пал Палыч. Я не верю вам. Минин: И напрасно, Анна Васильевна. Пал Палыч искренен. Галинина: А я не верю. Пауза. Грач: Признайтесь, Пал Палыч, рассуждая таким образом вы боретесь с одиночеством? Рахманов: Ничего похожего. Я с одиночеством никак не борюсь. (Пауза.) Не боролся никогда и теперь не борюсь. Пауза. Галинина: А сколько у вас было жен, Пал Палыч? Рахманов: Четыре. И все, к слову сказать, испытывали ко мне чувства. Минин: Здесь, предположим, Пал Палыч немножечко загибает. Рахманов: Не загибает. Все четыре жены были влюблены в меня как кошки. Все до одной. У каждой в медальончике хранилась прядь моих волос и фотография. И всех я пережил. (Пауза.) И одному Господу известно, сколько я еще проживу. Потому что чувствую я себя бесповоротно молодым. Любые тексты запоминаю легко. Третьего дня фехтовал. Минин: Пари. Пари, господа! Дорогой Павел Павлович, берусь без ваших иезуитских премудростей, в обожании, страсти и нежности прожить дольше вашего. Пауза. Рахманов: Как ты сказал? Минин: Презрев волчью вашу философию, берусь прожить дольше вашего. (Пауза.) В любви и нежности. Пауза. Рахманов: Не проживешь. Минин: А вот и проживу. Пауза. Рахманов: Не проживешь. Минин: Проживу. Рахманов: Не проживешь. Пауза. Минин: Проживу. Рахманов: Не проживешь. Минин: Проживу. Пауза. Рахманов: Дурак ты, братец. Минин: А вот это уже тяжелая артиллерия. Это уже серьезный аргумент. Против такого аргумента я - пас. Все, за исключением Рахманова смеются. Минин: И что это все сегодня дурачить меня взялись? Грач: Ваня, прости, что касается меня, я - не со зла. (Пауза.) Ваня, я теперь при всех скажу - ты великий актер, Ваня. Минин: Испугался гнева моего? Грач: Ты сыграешь Гамлета, Ваня. Обязательно сыграешь. Только потерпи немного. Вот выпадет снег и все переменится. Пауза. Галинина: Пал Палыч, а зачем вы женились? Минин: Интимная жизнь патриарха хранит множество тайн. Рахманов: А вот на этот вопрос я, пожалуй, и не знаю ответа. Надо подумать. Минин: Подумайте Пал Палыч, непременно подумайте, крепко подумайте. Жаль, что задумаетесь вы об этом немного поздно. Загубленных душ уж не вернешь. Рахманов: Это ты о женах? Минин: О женах, любовницах, подругах. Рахманов: А кто сказал тебе, что их души загублены? Все они умирали своей смертью… Минин: Ой ли? Рахманов: Что такое? Их вскрывали. Каждую. Никаких признаков насильственной смерти. Минин: Умелец. Все, за исключение Рахманова, смеются. Рахманов: Они умирали своей смертью и в любви. (Пауза.) Чувств их я не отнимал. (Пауза.) Относился к ним с уважением. (Пауза.) Случалось, и ухаживал, когда обстоятельства того требовали. (Пауза.) А чего же больше надобно человеку? Все эти ваши сантименты, по сути, гроша ломаного не стоят. Минин: Макиавелли! Все, за исключением Рахманова и Колесовой смеются. Колесова: А знаете, у Пал Палыча честная позиция. И я его, кажется, понимаю. Пауза. Минин: Вот вам, Пал Палыч, очередная жертва. (Пауза.) Хороша собой. (Пауза.) Юна. (Пауза.) Явно симпатизирует вашим убеждениям. (Пауза.) С недавних пор пребывает в состоянии развода. Колесова: Не нужно об этом, Иван Иванович. Это нехорошо. Минин: Простите. Пауза. Рахманов: (Колесовой.) А я, Юленька, сразу обратил внимание на то, что вы обладаете незаурядными способностями. Минин: Пошло - поехало. Всё! Пропала, тетка. Все, за исключением Рахманова смеются. Рахманов: Смех, замечу, отнюдь не продлевает жизнь. Особенно, когда это - смех без причины. (Пауза.) Вы заходите ко мне, Юленька. Мне доставит большое удовольствие говорить с вами. (Взрыв смеха.) Не то, что с этими олухами. (Взрыв смеха.) У меня есть хороший кофе. (Взрыв смеха.) И коньячок имеется. Смех до полного изнеможения. Пауза. Галинина: Нет, так смеяться нельзя. Можно и умереть. Пауза. Колесова: А мне, после того как я вот таким образом посмеюсь, становится грустно. Галинина: И мне. (Пауза.) Я, например, безо всяких причин могу заплакать. (Пауза.) Я вообще часто плачу. (Пауза.) Обо мне говорят - слезки на колесках. Пауза. Грач: (У окна.) Все переменится. Пауза. Галинина: Феденька, сделай мне массаж. У тебя так хорошо получается. Руки золотые. Грач подходит к Галининой и принимается массировать ей шею. Галинина: (Зажмуривается от удовольствия.) По всей видимости, я создана для страданий. И все мне - камушки. И все то у меня - не слава Богу. Пауза. Рахманов: Есть люди созданные для страданий. Они - не редкость, я часто встречал их. (Пауза.) Таких людей сразу узнаёшь… Галинина: Вот и в лотерею я никогда не выигрывала. Даже в транспорте, не поверите, за всю жизнь ни разу не попалось счастливого билета. Минин: Высокая болезнь. (Пауза.) Драма. Пауза. Грач: А вам хочется снега, Анна Васильевна? Галинина: Очень, Феденька, очень. И Нового года хочется. Елки, запаха мандаринов, бенгальских огней… Пауза. Грач: А вам, Юля? Колесова: Да. Пауза. Грач: Я просто убежден, вся наша жизнь - ожидание снега. (Пауза.) В этом ожидании, наверное, наша сущность. (Пауза.) Вот вам и вся загадка русской души. Рахманов: Я вижу иначе… Галинина: Пал Палыч, дорогой, полноте вам… И так ком в горле. Рахманов: Мне представляется, что ваша, не наша, как вы изволили выразиться, а именно ваша жизнь - ни что иное, как ожидание конфетти. (Пауза.) Не снега, Феденька, а конфетти. (Пауза.) Ты меня прости, но снега - то настоящего ты отродясь не видел. И не пошли тебе Господь увидеть. (Пауза.) Все вам пестроты подавай. Халвой мы вас перекормили, вот что. (Пауза.) Нас от этих сладостей времечко уберегло, а на вас отыгралось. (Пауза.) Вы все больны диатезом. (Пауза.) Детство - то, вроде бы, закончилось, а вы все ждете, когда это с неба цветные кружочки посыплются. (Пауза.) И невдомек вам, что хлопушка - то напугать может. Минин срывается с места и стремительно уходит со сцены. Колесова: Что с ним? Грач: Зачем вы, Пал Палыч?! Довольно уже! Рахманов: А что я сказал?! Пауза. Галинина: Это я виновата. Колесова: Что случилось? Галинина: Я просто не подумала. (Пауза.) Бес попутал. (Пауза.) Новый год. Это для него больная тема. (Пауза.) Они были очень дружны с сыном, и каждый раз в канун Нового года отправлялись в лес за елкой. (Пауза.) Он к этому походу с осени еще начинал готовиться, только и разговоров было. За сценой раздается какой-то шум, звук падающих предметов. Галинина: Ну, все. У него приступ. Грач хватает бутылку водки и мчится на звук. Колесова: (Вслед Грачу.) Теодор Тимофеевич, может быть, не нужно? Галинина: А без этого ему не справиться с ним. Проверено. Колесова: Какое несчастье - то, Господи! Тяжелая пауза. Оживленно беседуя, входят Зелинский и Сладкова. Зелинский: А где все? И почему у вас такие постные лица? Колесова: Курить отправились. Рахманов: Присоединяйтесь, Станислав Олегович. Отведайте селедочки. Знаменитая селедочка, доложу я вам. Юлия Вадимовна сама приготовила. Зелинский: Спасибо. Что - то мне не можется сегодня. (Усаживается поближе к Колесовой.) Однако от селедочки не откажусь. (Пробует.) Да. Замечательно. (Пауза.) А что с вами, Юлия Вадимовна, на вас лица нет? (Пауза.) Напугали они вас? (Пауза.) А вы их не бойтесь… Это хорошая публика, не обидит. Пауза. Галинина: Что, уже начинаем, Станислав Олегович? Зелинский: (Жует.) Да. Селедочка - это конечно хорошо. Но, третьего премьера, друзья мои. И забывать об этом мы не имеем права. Пауза. Галинина: Четвертая картина? Зелинский: (Жует.) Да, четвертая. Пауза. Галинина поднимается из-за стола. Галинина: (Поверх зрительного зала.) Витенька, четвертая картина. Ослепительно яркий свет заливает пространство сцены. На мгновение возникает знакомая музыка карнавала, но резкий звук, напоминающий взрыв хлопушки тут же убивает ее. Кромешная темнота. Голос Рахманова: (В темноте.) А конфетти как не было, так и нет. 4. Чудеса в решете Сцена театра. Набирает силу теплое золотистое свечение. Зелинский репетирует вступительное слово, может быть, отвечает на вопрос невидимого журналиста. Зелинский: Вы спрашиваете меня, что такое актеры? (Пауза.) А я не знаю. (Пауза.) Сам много лет задавался этим вопросом, но… увы… так и не нашел ответа. (Пауза.) Актерами рождаются. Это точно. (Пауза.) Если человек, которому предначертано быть актером, ошибется дверью и забредет в другой дом, раньше или позже он непременно ощутит сиротство. (Пауза.) Актер, будучи ребеноком, еще и говорить толком не умеет, но уже слышит зов Мельпомены. И голос этот так потрясает его воображение, что в последствии всякий другой, пусть даже голос матери, в последствии будет казаться ему бледным и неказистым. Увлечен монологом, Зелинский не видит, как на сцене появляются Колесова и Грач. Грач держит в руках скрипку. Зелинский: Их мысли и чувства растерзаны в клочья. Всегда. (Пауза.) Их быт неустроен. Всегда. (Пауза.) Их судьбы исковерканы. (Пауза.) Не думаю, что мне жаль их. (Пауза.) Я не имею права на жалость. Как хирург. (Пауза.) Однако, нередко, репетируя очередной спектакль, задумываюсь, - А что будет с ними после премьеры? (Пауза.) Мне кажется, что они умрут. Все - все. (Пауза.) Наверное, так и происходит. И каждый раз я вижу перед собой уже новых, совсем других людей. (Пауза.) Так что жалеть, получается, особо и некогда. (Пауза. Переходит на шепот.) Кроме того, они бесконечно порочны. (Пауза.) Публика не задумывается над этим - ослеплена. Сами они не замечают своей порочности. Так что знаю об этом только я. (Пауза.) Не столько знаю, как чувствую. (Пауза.) Ибо сам порочен. Колесова: И акробатики? Зелинский: (Вздрагивает от неожиданности.) Я не заметил, как вы вошли. Вы что - то спросили? Колесова: И акробатики? Пауза. Зелинский: Что, "акробатики"? Колесова: Акробатики тоже порочны? Или вы имели в виду только драматических актеров? Пауза. Зелинский: (Ладонью вытирает пот со лба.) Как же вы меня напугали. Колесова: (Протягивает Зелинскому платок.) Возьмите платок. Он чистый. Зелинский: Нет, нет, спасибо, уже не нужно. Пауза. Колесова: А вы рассказывали о моем детстве, Станислав Олегович. (Пауза.) Я - тот самый ребенок. Пауза. Зелинский: Я предполагаю начинать каждую картину спектакля с короткого вступления. (Пауза.) Первоначально хотел, чтобы этот вводный текст читал актер, но позже подумал… Колесова: Не тушуйтесь. Вы все верно говорили. (Пауза.) И правда, мечты об актерстве приходят рано. (Пауза.) Очень рано. (Пауза.) У меня это случилось года в четыре, наверное. (Пауза.) Во сне театр, вместе с билетершами, публикой и голубями на крыше представлялся мне подернутой вот такой как теперь золотистой дымкой. (Пауза.) И мне казалось, что если я войду в эту самую пелену, и сама покроюсь золотом. (Пауза.) Когда я сообщила отцу о своем намерении играть на сцене, он крепко наподдавал мне. (Пауза.) И я перестала мечтать о театре. Навсегда. (Пауза.) Наверное, бить детей все же полезно. (Пауза.) Он был нелепым человеком, мой отец. Каждый раз плакал, после того, как устроит мне головомойку. (Пауза.) Очень переживал. (Пауза.) Но продолжал бить. (Пауза.) Покуда не умер. Пауза. Зелинский: Отчего умер ваш отец? Колесова: Думаю, от бессилия. (Пауза.) Слишком много в нем было нереализованной доброты. Это смертельно - когда доброта не находит выхода. (Пауза.) Но где же акробатики? (Пауза.) Мы четвертую картину репетируем? (Пауза.) Станислав Олегович, вам не плохо?! Зелинский: Нет, нет. Просто я немного задумался. Колесова: Если вы задумались над моими глупостями, немедленно выбросьте все из головы. (Пауза.) Забудьте все, что я вам тут наговорила! (Пауза.) Это все - фантазии. (Пауза.) Работа над образом. Я правильно выражаюсь, Станислав Олегович? Пауза. Зелинский: Машина сломана. Колесова: Что? Зелинский: (Размышляя о чем-то своем.) Машина сломана. (Пауза.) Снега не будет. (Пауза.) Это - катастрофа. Пауза. Колесова: Довольно хандрить! Давайте уже репетировать! Пауза. Зелинский: Скажите, Юленька, вам действительно хочется играть в этом несимпатичном спектакле? Пауза. Колесова: Вы помните, когда премьера? (Пауза.) Станислав Олегович! (Пауза.) Теодор Тимофеевич, начинайте. Подозреваю, что от Станислава Олеговича мы сегодня уже ничего не добьемся. Зелинский: Голова - кругом. Глаза слипаются. Это все - капли. Пауза. Колесова: Пригласить Лидию Ивановну? Зелинский: Ни в коем случае! Грач извлекает из скрипки чрезвычайно грустные звуки, отдаленно напоминающие "Половецкие пляски" Бородина. Сцена наполняется акробатами в гимнастических трико. Акробаты, по одному и группами рассаживаются на полу. Их внимание сосредоточено на Колесовой и Граче. Колесова поет. Зелинский: Юля! В чем дело?! Пение прекращается. Зелинский: Пожалуйста. Колесова: Немного погодя опять вошел незнакомец и принес с собой какую-то странную вещь, похожую на ворота и на букву П. На перекладине этого деревянного, грубо сколоченного П висел колокол и был привязан пистолет; от языка колокола и от курка пистолета тянулись веревочки. Незнакомец поставил П посреди комнаты, долго что-то развязывал и завязывал, потом посмотрел на гуся и сказал… Грач: Иван Иваныч, пожалуйте! Грач играет на скрипке. Колесова поет. Нечто наподобие "Половецких плясок" Бородина. Зелинский: Стоп! Пауза. Грач: А где Ваня?! В костюме клоуна и с пистолетом в руке медленно входит Минин. Грач играет на скрипке. Колесова поет. Зелинский: Стоп! (Пауза.) Да что же это?! (Пауза.) Вы все забыли! (Пауза.) Отчего вы так медленно идете, Иван Иванович? (Пауза.) Вы нездоровы?! (Пауза.) Пожалуйста, еще раз. Пауза. Минин удаляется за кулисы. Грач: Иван Иваныч, пожалуйте! Скрипка, пение. В костюме свиньи с громоздким аккордеоном за плечом, с трудом переставляя ноги, входит Рахманов. Зелинский: (Громко.) Пал Палыч, ну что, в самом деле?! Я же отправил вас спать! (Пауза.) Что мы третьего будем с вами делать? Рахманов: (Очевидно не слыша Зелинского.) Сейчас, сейчас… (Поравнявшись с Грачом, при помощи Колесовой снимает и устраивает аккордеон на груди.) Зелинский: (Громко.) Пал Палыч! Рахманов: Сейчас, сейчас… Зелинский: (Поверх голов. В интонациях обреченность.) Дайте музыку. Звучит мелодия "Половецких плясок" Бородина. Колесова поет. Грач: Иван Иваныч, пожалуйте! Возвращается Минин. Добравшись до середины сцены, он замирает. Зелинский: Ну, что с тобой, Ваня?! (Пауза.) Поклон и реверанс! Минин нехотя выполняет указания Зелинского. Зелинский: Юлия Вадимовна! Воцаряется тишина. Зелинский: Еще раз! Колесова: Иван Иванович вытянул шею, закивал во все стороны и шаркнул лапкой. Минин по-птичьи вытягивает шею, кивает во все стороны и выполняет реверанс. Зелинский: Так, молодец, теперь умри! Минин ложится на спину и, подняв руки, смешно болтает ими в воздухе. Зелинский: Пожар! Горим! Минин садится на корточки, обхватывает голову руками и кричит истошным голосом. Зелинский: Умри! Минин ложится на спину и, подняв руки, смешно болтает ими в воздухе. Зелинский: Пожар! Горим! Минин садится на корточки, обхватывает голову руками и кричит истошным голосом. Зелинский: Умри! Минин ложится на спину, но рук уже не поднимает. Зелинский: Египетская пирамида! Музыка карнавала, мятущийся свет. Акробаты ловко выстраивают пирамиду. Уморительно подражая ее верхушке, Грач со скрипкой и Рахманов с аккордеоном вращаются, взявшись за руки. Зелинский: (Срывающимся голосом, громче музыки.) Иван Иваныч! Представь, что ты ювелир и торгуешь золотом и брильянтами. Приходишь к себе в магазин и застаешь в нем воров. Как бы ты поступил в данном случае? (Пауза.) Ваня, реакция должна быть мгновенной! (Пауза.) Ну же, Ваня! (Пауза.) Ну, что же ты, Ваня?! Минин поднимается и стреляет в Зелинского. Зелинский падает. Сверху на сцену, как будто, выстрел был произведен не из пистолета, а из хлопушки, устремляются конфетти. Тишина. Оцепенение. Спотыкаясь, бежит Сладкова. Она становится на колени подле Зелинского и прикладывается к его груди. Точно по сигналу, пирамида рушится. Все, за исключением Рахманова и Минина устремляются к режиссеру и замирают. Сладкова: (Со счастливой улыбкой поднимается с колен.) Он уснул. Пауза. Минин роняет пистолет и в отчаянии закрывает лицо руками. Рахманов опускается в кресло. Гул, оживление. Свет меркнет. Действие второе 5. Талант! Талант! Сцена театра. Полумрак. Зелинский репетирует вступительное слово, может быть, отвечает на вопрос невидимого журналиста. Зелинский: …Помните у Тригорина? - "Когда пишу, приятно. И корректуру читать приятно, но… едва вышло из печати, как я не выношу и вижу уже, что оно не то, ошибка, что его не следовало бы писать вовсе, и мне досадно, на душе дрянно…" (Пауза.) Со мной - еще хуже. (Пауза.) Мои дела и вовсе швах. (Пауза.) Подчас я презираю себя и свой будущий спектакль и всех в нем уже на двенадцатой репетиции. Входит Колесова. Зелинский не видит ее. Зелинский: По закону подлости в те самые счастливые дни, когда только - только появляется дыхание, когда в глазах актеров занимается азарт, мне является ледяной звоночек, и все летит вверх тормашками. (Пауза.) Наступают бессилие и тревога. (Пауза.) Но вот что занимательно чрезвычайно. При этом я начинаю улыбаться, заигрывать с детьми… замечать ножки попутчиц. (Пауза.) И все же чаще лежу на диване, рассматривая абажур или трещины в потолке. (Пауза.) Без движения. (Пауза.) Без единой мысли. (Пауза.) Иногда мне представляется, что кто - нибудь из тех, что однажды поверил мне, видит меня со стороны. (Пауза.) О, в такие минуты я ненавижу себя. Ибо знаю - я омерзителен. (Пауза.) А что, если именно в этом качестве я - настоящий? А творчество - самая большая ложь, что поселилась во мне навсегда? (Пауза.) Да, да, да… так и есть. Так и есть. (Пауза.) Да, Зелинский, подлинное твое призвание - чай с брусникой на веранде в Мытищах. Пауза. Колесова: Это вы разговариваете с собой. Зелинский: (Вздрагивает.) Что? (Пауза.) Каждый раз, Юленька, вы так бесшумно просачиваетесь на сцену. (Пауза.) И каждый раз застаете меня врасплох. Колесова: Я все поняла. Это - не вступление, не эпиграф, просто вы разговариваете сами с собой. Пауза. Зелинский: Вы все слышали? Колесова: Я не хотела. (Пауза.) Это произошло невольно. Пауза. Зелинский: Как вы поживаете? Все хорошо? Колесова: Хорошо. Пауза. Зелинский: А мне кажется, что вы загрустили. Колесова: Немного. Зелинский: Отчего? Колесова: Как же не загрустить, когда вы вон какие монологи читаете. Зелинский: Это - не то. Вы грустите совсем по другому случаю. (Пауза.) Поделитесь со мной? Колесова: Нечем. (Пауза.) Наверное, волнуюсь. Зелинский: Вы волнуетесь? Правда? Колесова: Да. Почему бы и нет? Это же первая моя роль. Зелинский: Верно. Верно. (Пауза.) А я уже и не помню об этом. (Пауза.) Как - то сразу привык к вам. (Пауза.) Иногда мне думается, что мы вместе уже много лет… здесь, в этом театре… (Пауза.) Вам не кажется, что пахнет дымом? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Как будто проводка горит? Колесова: Не слышу. Пауза. Зелинский: Хочется как-то утешить вас, подбодрить. Только утешать-то я, похоже, и не умею. Колесова: Оставьте. Все не так страшно. Зелинский: Нет? Колесова: Нет. (Пауза.) Все будет хорошо. Зелинский: Правда? Колесова: Да. Пауза. Зелинский: Но вы не обманываете меня? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Я вам верю. Колесова: И правильно делаете. Пауза. Зелинский: Третьего - премьера. Вы не забыли? Колесова: (Улыбается.) Нет. Зелинский: И то, что вы играете главную роль, помните? Колесова: (Улыбается.) Помню. Зелинский: Вы улыбаетесь. Почему? Колесова: Вы заставили меня улыбнуться. Зелинский: Правда? Колесова: Да. Пауза. Зелинский: И вы не обманываете меня? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Я вам верю. (Пауза.) А что во мне заставило вас сменить настроение? Колесова: Вы чудной. Зелинский: Правда? Колесова: Да. Зелинский: Определенно где - то горит проводка. (Пауза.) Вам не страшно? Колесова: Я не слышу запаха. Зелинский: Определенно пахнет дымом. (Пауза.) А вам еще не приходило в голову, что этот наш дом - живой? Колесова: Живой? Зелинский: Прежде я часто задумывался над этим, а теперь это для меня - нечто само собой разумеющееся. (Пауза.) Прежде мне хотел понять, что означает тот или иной поданный им знак, понять, зачем он, к примеру, крушит зеркала, напускает птиц, заливает сцену при исправной крыше и так далее. Но довольно скоро я отказался от этой затеи. (Пауза.) В мироздании есть то, что относится к разряду необъяснимого, а раз уж оно есть, решил я, значит, ему положено быть, и нечего нарушать установленный порядок. (Пауза.) В противном случае могут возникнуть неожиданности. Колесова: Какие неожиданности? Зелинский: Самые непредсказуемые. (Пауза.) Ведь это - театр. Колесова: Да. Пауза. Зелинский: Вы согласны со мной? Колесова: В чем? Зелинский: В том, что установленный порядок должен соблюдаться. (Пауза.) Особенно, когда речь идет о таких серьезных вещах как театр и его знаки? Колесова: Наверное. Пауза. Зелинский: И ответили неуверенно и загрустили вновь. (Пауза.) Пожалуй, во второй раз мне не удастся так скоро заставить вас улыбнуться. (Пауза.) Разве что поцеловать вас? Колесова: Прошу вас, не нужно этого, Станислав Олегович. Зелинский: Но это поцелуй совсем другого свойства, поцелуй актера. Колесова: Пожалуйста, не нужно. Пауза. Зелинский: Пахнет дымом. (Пауза.) А вам нравится быть актрисой? Колесова: Не знаю. Зелинский: Скорее - да, или скорее - нет? Колесова: Я еще не поняла. Пауза. Зелинский: А как вы думаете, станете вы хорошей актрисой? Колесова: Не знаю. Зелинский: А если я вам скажу, что вы уже хорошая актриса, вы мне поверите? Колесова: Нет. Зелинский: Вы уже хорошая актриса, Юлия Вадимовна. (Пауза.) Очень хорошая. (Пауза.) Еще научить вас целоваться, и цены вам не будет. Колесова: (Укоризненно.) Станислав Олегович! Пауза. Зелинский: Да что с вами такое? Вас обидел кто - то? Колесова: Это пройдет. Пауза. Зелинский: Тогда расскажу вам анекдот. Вы любите анекдоты? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: А я расскажу. И вам невольно придется переменить настроение. (Пауза.) Это очень смешной анекдот. (Пауза.) Очень и очень смешной анекдот. (Пауза.) Представьте себе нору. Колесова: Нору? Зелинский: Норка в земле. Средних размеров. Поменьше лисьей. (Пауза.) Итак. Нора в земле. Представили? Колесова: Представила. Зелинский: И вот мышка. (Пауза.) Маленькая такая хорошенькая мышка. (Пауза.) Совсем еще юная. (Пауза.) Забирается в эту нору и видит перед собой физиономию крота. (Пауза.) Мышь - крохотная, а потому морда крота кажется огромной. (Пауза.) Хотя сами по себе кроты - средних размеров. (Пауза.) Даже меньше, чем средних размеров. (Пауза.) Крот спрашивает у нее - Ты не боишься? Мышь, конечно напугана. Не исключено, что такую физиономию она видит впервые в жизни. (Пауза.) Мышь еще очень и очень молода. (Пауза.) Впрочем, я уже докладывал. (Пауза.) Итак. Мышь напугана, но виду подать не хочет. Она знает, что выдавать свой страх в кругу зверей нельзя ни в коем случае. (Пауза.) Вот она и отвечает, - Не боюсь. Нисколечко не боюсь. А почему, собственно я должна бояться, когда это мой дом? Крот, - А ну, как я тебя съем? Мышь, после непродолжительных раздумий, - Тогда ты станешь моим домом. (Смеется.) Тогда ты станешь моим домом. (Смеется.) Тогда ты станешь моим домом. (Становится серьезным.) Не получилось? Пауза. Колесова: Что? Зелинский: Не получилось у меня рассмешить вас? Колесова: Я не люблю анекдоты. Пауза. Зелинский: А мне этот анекдот приходит на ум каждый раз, когда я вспоминаю историю с мясом. Пауза. Колесова: Историю с мясом? Зелинский: Ну да, историю с кусочком мяса. (Пауза.) Она помарана из текста пьесы, но вы должны помнить ее. Колесова: ? Зелинский: Ну как же? "Мальчик Федюшка выделывал с Каштанкой такие фокусы, что у нее зеленело в глазах и болело во всех суставах. Федюшка привязывал на ниточку кусочек мяса и давал его Каштанке, потом же, когда она проглатывала, он с громким смехом вытаскивал его обратно из ее желудка." (Пауза.) Помните? (Пауза.) Нет? Колесова: Какой ужас! Зелинский: Что так потрясло вас? Федюшка? Но он же ребенок. Колесова: Очень жестокий ребенок. Зелинский: А дети всегда жестоки. Вам это не приходило в голову? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Но их любят все равно. (Пауза.) Все любят - родители, старики, собаки. (Пауза.) Особенно собаки. (Пауза.) Думаете, лукавят? Колесова: Не все дети жестоки. Зелинский: Все, без исключения. (Пауза.) Иначе на сцене или на экране они бы не переигрывали с такой легкостью взрослых. (Пауза.) Что скажете? Колесова: Наверное. Пауза. Зелинский: Мне кажется, Каштанка все равно любила Федюшку. (Пауза.) Не смотря ни на что. Как думаете? Колесова: Наверное. Пауза. Зелинский: Вы как - то равнодушно произнесли это. Колесова: Не знаю. Пауза. Зелинский: А вот в пении вашем много страсти. Колесова: Мне трудно судить об этом. Пауза. Зелинский: Так много - мурашки по коже. Колесова: Спасибо. Пауза. Зелинский: Океан страсти. (Пауза.) И таланта. (Пауза.) А вы получаете удовольствие, когда поете? Колесова: Я люблю петь. Зелинский: Люблю петь - это другое. (Пауза.) Удовольствие. Получаете ли вы удовольствие, когда поете? Вот - вопрос. (Пауза.) У вас есть два варианта ответа. Да и нет. Что скажете? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: А вообще случается, что вам, совершенно неожиданно, вдруг, как помрачнение рассудка, во что бы то ни стало, сей момент хочется получить удовольствие? (Пауза.) Не важно, о каком удовольствии идет речь. (Пауза.) Но теперь же, сию секунду? Безотлагательно. Пауза. Колесова: Я не так импульсивна. Зелинский: Разве? Колесова: Да. Зелинский: А мне кажется, в вас бродят страсти, стихии. Только вы это тщательно скрываете. Я думаю даже, что именно в этом фокус вашего актерского таланта. Колесова: Мне трудно сказать. Пауза. Зелинский: А я часто мечтаю об удовольствиях. (Пауза.) Но, в большинстве случаев у меня ничего не выходит. (Пауза.) Либо нет времени. Либо что - то мешает. (Пауза.) Чаще всего сам себе мешаю. (Пауза.) Я, в сущности - нелепый человек. (Пауза.) Нелюдимый. (Пауза.) Да, да. (Пауза.) Живу скучно, однообразно. (Пауза.) Но так иногда хочется удовольствий! (Пауза.) Не празднеств, а именно удовольствий. (Пауза.) Вот интересно, отчего мы так стесняемся этого понятия? (Пауза.) Что в этом порочного? (Пауза.) Разве удовольствие - порок? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: В таком случае, почему же мы так шарахаемся от этого слова? Что это? Ханжество? Колесова: Не знаю. Пауза. Зелинский: А вам не кажется, что во мне есть что - то от того мальчика? Колесова: Какого мальчика? Зелинский: Федюшки? Колесова: Я вас еще плохо знаю. Пауза. Зелинский: Поверьте, Юленька, Федюшка не хотел ей зла. (Пауза.) Он играл. (Пауза.) Он искренне думал, что так можно играть. Думал, что играет правильно. (Пауза.) Вот и я искренне думаю, что играю правильно. (Пауза.) Тут вот в чем закавыка. Видите ли, и он, и я наделены властью. (Пауза.) Я над актерами, бутафорами, монтировщиками пи прочим златокудрым людом, он - над собакой. (Пауза.) У него, наверное, кроме этой самой Каштанки и не было никого, по большому счету. (Пауза.) Во всяком случае, всерьез, будьте уверены, его воспринимала только она. (Пауза.) И она любила его. (Пауза.) Не смотря ни на что. Колесова: Очень может быть. Пауза. Зелинский: А знаете что, Юлия Вадимовна? Когда вы вошли, я не с собой - я с вами разговаривал. (Пауза.) Да, да, Юленька, именно с вами. (Пауза.) В сущности, я робкий человек. Мне достаточно трудно решиться на откровения. А выговориться хочется смертельно. (Пауза.) Поплакаться. (Пауза.) Вам. Я выбрал вас. (Пауза.) Вот, видите, репетировал. (Пауза.) И очень даже хорошо, что вы слышали меня. (Пауза.) Почему? Не спрашивайте. Не знаю. Ныне я не в силах анализировать. Сломалась машина, горит проводка… Колесова: Вы увлечены мной? Пауза. Зелинский: С какой целью вы задали мне этот вопрос? (Пауза.) Что это? Любопытство? (Пауза.) Проверка моей искренности? (Пауза.) Провокация? (Пауза.) Я вам уже, кажется докладывал, Юлия Вадимовна, что вижу ваше будущее. (Пауза.) Вижу в вас актрису. (Пауза.) Хорошую актрису. (Пауза.) Очень и очень хорошую актрису. (Пауза.) Очень, очень и очень хорошую актрису. (Пауза.) Такую актрису, что дух захватывает. (Пауза.) Если вы, Юлия Вадимовна имели в виду эту увлеченность - мой ответ - да. (Пауза.) Устроил вас мой ответ. Или вы ожидали другого? Пауза. Колесова: Маленькая ложь? Зелинский: Ложь? Колесова: Ложь, ложь. Зелинский: Интересно. Пауза. Колесова: И вы, и я отлично знаем, что актрисы во мне уже нет. (Пауза.) Больше нет. (Пауза.) И не будет никогда. (Пауза.) Все, Станислав Олегович, осталось там, в прошлом. (Пауза.) А вы - гениальный режиссер. (Пауза.) Говорят, что самый лучший из режиссеров на сегодняшний день. (Пауза.) Девушек повидали на своем веку великое множество. Да вам, Станислав Олегович, одного взгляда на человека достаточно, чтобы всю биографию его, всю подноготную узнать. И вы приказываете мне верить вам? Я то себя знаю. Пауза. Зелинский: Провокация. (Пауза.) Так я и думал. (Пауза.) Вы, Юленька, играете со мной. (Пауза.) Ну что же? Я люблю игру. (Пауза.) Итак. Еще раз со всей ответственностью провозглашаю: вы - замечательная актриса, Юленька. (Пауза.) Ваш ход. Пауза. Колесова: А как быть с любовью? Зелинский: С чем, простите? Колесова: С любовью? Пауза. Зелинский: Что вы имеете в виду? Колесова: Как по-вашему? Актриса должна страдать этим недугом? Зелинский: Непременно. Колесова: Но во мне этого нет. Зелинский: Исключено. Пауза. Колесова: Только вам скажу. И по большому секрету. (Шепотом.) Я восхищена Рахмановым. Зелинский: Вот оно что? У вас для меня заготовлен экспромт? Напрасный труд. В моем доме экспромтов не бывает. Колесова: Никаких экспромтов. Я сказала, что восхищена Рахмановым и все. Пауза. Зелинский: Видите ли, Юленька, я не успел посвятить вас в тонкости, но это только от того, что у нас с вами совсем не было времени. (Пауза.) Моя вина. Я, видите ли, очень спешил. Не терпелось увидеть вас в деле. (Пауза.) Не обольщайтесь теорией нелюбви. Пауза. Колесова: Откуда вы знаете?.. Вас же не было с нами, когда Пал Палыч… Вы что, подслушивали? (Пауза.) Вас не было с нами? Зелинский: Я всегда с вами, Юленька. (Пауза.) Вижу все и все - все слышу. Я только что сказал вам, что в моем доме экспромтов не бывает. (Пауза.) Будьте внимательны, Юленька. Все что здесь происходит - уже выписано в моем сценарии. (Пауза.) Театр - дом. (Пауза.) Если угодно, дом - театр. (Пауза.) И это мы с вами уже обсуждали. (Пауза.) Рахманов - самый влюбчивый персонаж из тех, кого мне посчастливилось встретить в своей жизни. (Пауза.) Но у него есть одна особенность. Он относится к той редкой породе людей, что одновременно имеют несколько точек зрения по одному и тому же поводу. (Пауза.) Это - великий дар Рахманова, а вовсе не то, что он пытался вам всучить в порыве вдохновения. (Пауза.) Счастливчики, обладающие таким даром - подлинные актеры. (Пауза.) Обыкновенно они быстро сгорают. То, что Рахманов долгожитель - чудо. (Пауза.) Думаю, дело в том, что у Пал Палыча, в отличие от вашего покорного слуги - крепкое сердце. (Пауза.) Да. Здоровое сердце. Моно только позавидовать. (Долгая пауза.) А знаете, Юленька, я ведь скоро умру. Очень скоро… Колесова: Пригласить Лидию Ивановну? Пауза. Зелинский: …Минин убьет меня. Пауза. Колесова: Не сердитесь на него. У него горе. Зелинский: О чем вы? Колесова: Сын. Зелинский: У него никогда не было сына. Колесова: Зачем вы говорите это? Зелинский: Так случилось, что впервые он увидел своего сына уже на похоронах. (Пауза.) Он оставил жену, когда та была еще в положении. (Пауза.) Так что фактически у него не было сына. (Пауза.) Видите, сколько интересного я вам рассказал? Пауза. Колесова: Зачем вы сказали мне это?! Зелинский: Мне хочется, чтобы вы начали трезветь. Колесова: А я вот не хочу трезвости! Зелинский: (Всматривается в Колесову, точно видит ее впервые.) Как вы сказали? Колесова: Не хочу трезвости! Пауза. Зелинский: Еще раз. Колесова: Я не хочу трезвости! Пауза. Зелинский: (Улыбается.) Юленька, если не трудно, немного поверните голову. Колесова, не очень понимая, что происходит, механически поворачивает голову. Зелинский: (Улыбается.) Вот так. (Пауза.) Что это, Юленька? Колесова: Что происходит? Зелинский: Метаморфоза! Колесова: Что вы такое говорите? Зелинский: Откуда в вас это, Юленька? Колесова: Что именно? Зелинский: Вы - другая! Совсем другая! (Пауза.) Вы зарделись! Ваши глаза блестят! Колесова: Просто я ненавижу циников. Зелинский: Нет, не то, нет. Это, Юленька - любовь. Колесова: Это - отвращение. Зелинский: Это - любовь, Юленька! Колесова: Это - отвращение. И покончим с этим! (Пауза.) Я не хочу больше разговоров. (Пауза.) Давайте работать. Зелинский: А мы уже работаем. (Пауза. Поверх зрительного зала.) Дайте свет на пятую картину! Сцена наполняется молочной белизной. Зелинский: Дайте звук! Голос Колесов: Где же акробатики? Где же акробатики? Где же акробатики? Входят акробаты. Смеются. Кольцом окружают Зелинского и Колесову. Колесова: Что вы сделали?! Зелинский: (Поверх зрительного зала.) Звук! Голос Колесов: Я восхищена Рахмановым! Я восхищена Рахмановым! Я восхищена Рахмановым! Акробаты смеются. Колесова: (На глазах слезы.) Что вы делаете?! Колесова пытается бежать со сцены, акробаты возвращают ее на исходную позицию. Зелинский: (Колесовой.) Работаем, Юленька! Колесова: Я ненавижу вас, Зелинский! Зелинский: Прекрасно, Юленька! Колесова: Ненавижу вас! Зелинский: Вот оно! Колесова: Я ненавижу вас! Пустите меня! Зелинский внезапно отвешивает Колесовой пощечину, так, что она падает на колени. Пауза. Колесова: (Плачет.) Что вы делаете? (Пауза.) Я не хочу. (Пауза.) Я не… Зелинский: Работать, Тетка! Колесова: Я… Зелинский: Работать! Пятая картина! Танго! Колесова: (Плачет.) Я не готова, Станислав Олегович! Я не… Зелинский: (Поверх зрительного зала.) Звук! Танго. Зелинский: (Акробатам.) Работаем! Один из акробатов поднимает Колесову с колен, поворачивает к себе, преодолевая сопротивление, кружится с ней, целует в губы, передает следующему. История повторяется снова и снова. Зелинский: Каждый день в комнатку вносились П, бич, обручи, и каждый день проделывалось почти одно и то же. Ученье продолжалось часа три-четыре, так что иной раз Федор Тимофеич от утомления пошатывался, как пьяный, Иван Иваныч раскрывал клюв и тяжело дышал, а хозяин становился красным и никак не мог стереть со лба пот. (Пауза.) В первый урок она училась стоять и ходить на задних лапах, что ей ужасно нравилось. (Пауза.) Во второй урок она должна была прыгать на задних лапах и хватать сахар, который высоко над ее головой держал учитель. (Пауза.) Затем в следующие уроки она плясала, бегала на корде, выла под музыку, звонила и стреляла, а через месяц уже могла с успехом заменять Федора Тимофеича в египетской пирамиде. (Пауза.) Училась она очень охотно и была довольна своими успехами; беганье с высунутым языком на корде, прыганье в обруч и езда верхом на старом Федоре Тимофеиче доставляли ей величайшее наслаждение. Всякий удавшийся фокус она сопровождала звонким, восторженным лаем. (Пауза.) Всякий удавшийся фокус она сопровождала звонким, восторженным лаем. (Пауза.) Всякий удавшийся фокус она сопровождала звонким, восторженным лаем. К тому времени, когда Зелинский произносит последнюю фразу, обессилевшая Колесова опускается на пол. Зелинский: (Поверх зрительного зала.) Тишина! Воцаряется тишина. Освещение тускнеет. Легкая позолота. Акробаты покидают сцену. Зелинский подходит к Колесовой, усаживается на сцене подле нее. Пауза. Зелинский: С возвращением, Юленька! (Пауза.) Видишь ли, я склонен называть это возвращением. (Пауза.) Ты не пришла в театр. Ты вернулась сюда. (Пауза.) После долгих лет отсутствия. (Пауза.) Разве я не прав? (Пауза.) За время своих путешествий, девочка, ты не растеряла своего таланта. (Пауза.) Спасибо тебе, милая. (Пауза.) Талант. Талант. (Пауза.) Несомненный талант. (Поглаживает ее волосы.) Устала. Вижу. Но я, Юленька, устал не меньше твоего. (Пауза.) Ты же понимаешь, что я много старше тебя. Больное сердце. (Пауза.) Знаешь, Юленька, я ведь скоро умру. (Пауза.) Очень скоро. (Пауза.) Минин убьет меня. Пауза. Колесова: Не сердитесь на него. Зелинский: А я не сержусь. (Пауза.) С чего ты взяла, что я сержусь? (Пауза.) Я люблю своих актеров. (Пауза.) Очень. (Пауза.) И тебя люблю, Юленька. (Пауза.) А тебя - так больше всех. (Пауза.) Что ты молчишь? (Пауза.) Ты догадывалась? Колесова: Да. Пауза. Зелинский: Может быть, тебе неприятно слышать это? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Ты же понимаешь, что без любви в нашем деле никак нельзя? Колесова: Да. Пауза. Зелинский: Где ты была все эти годы, девочка? С кем? Как ты жила? Что было с тобой? Колесова: Все как будто во сне. Пауза. Зелинский: Это был кошмарный сон? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Ты не хотела возвращаться? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Ноги сами привели тебя домой? Колесова: Да. Пауза. Зелинский: Теперь ты согрелась? Колесова: Да. Пауза. Зелинский: И тебя вновь потянуло на улицу?! Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Ты обманываешь меня?! Колесова: Да. Пауза. Зелинский: Зачем, Юленька? Колесова: Не знаю. Пауза. Зелинский: Это - любовь? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Это - любовь?! Колесова: Нет. Долгая пауза. Зелинский: Это - любовь? Колесова: Да. Пауза. Зелинский: Спасибо. (Укладывается рядом с Колесовой.) Знаешь, девочка, в сущности, я робкий человек. (Пауза.) Мне достаточно трудно решиться на откровения. А выговориться хочется смертельно. (Пауза.) Поплакаться. (Пауза.) Тебе. (Пауза.) Кому еще я могу поплакаться? (Пауза.) Знаешь, машина сломалась. (Пауза.) Так что снега не будет. (Пауза.) Жаль тебе снега? Колесова: Да. Пауза. Зелинский: Как будто что-то горит. Пауза. Колесова: Все будет хорошо. Пауза. Зелинский: Ты же не обманываешь меня? Колесова: Нет. Пауза. Зелинский: Видишь, как устроена наша жизнь? Мы движемся по кругу. (Пауза.) Некоторые утверждают, что по спирали. Нет, по кругу. (Пауза.) Все повторяется и повторяется, и повторяется. (Пауза.) Как музыка. (Пауза.) Музыка, вот что это такое, Юленька. (Пауза.) Болеро. Бесконечное болеро. (Пауза.) Все повторяется и повторяется, и повторяется. (Пауза.) В моей жизни. В твоей жизни. (Пауза.) Знаешь, а ведь мы с Колесовым погодки. (Пауза.) Оба родились в октябре. Тщетно удерживаемый Сладковой, на сцену с грохотом врывается Минин. На нем наряд рыжего клоуна. В руках пистолет. Сладкова: Ваня, Ванечка, прошу тебя, остановись… Пауза. Минин: (Падает на колени.) Прости меня, Стас. (Пауза.) Прости, я не хотел тебя убивать. Я специально стрелял мимо. (Пауза.) Честное слово, Стас. Ты веришь мне? Зелинский: (Спокойно.) Конечно. Минин: Не говори так, Стас! Я чувствую твой холод. Зелинский: Не собирай чепухи. Пауза. Минин: Я вам, наверное, помешал? Зелинский: Нисколько. Пауза. Минин: А почему ты так спокоен? Зелинский: Устал. Пауза. Минин: Но ты же не выгонишь меня из театра? Зелинский: Нет. Пауза. Минин: Слушай, а тебе не кажется, что горелым пахнет? Зелинский: Нет. Пауза. Минин: Но ты не выгонишь меня из театра? Зелинский: Нет. Пауза. Минин: Спасибо тебе, Стас. Сладкова помогает Минину подняться и уводит его со сцены. Пауза. Зелинский: (Колесовой.) Посмотри на меня. Чем я хуже твоего Колесова? (Пауза.) Чем? (Пауза.) Неужели я не достоин твоего внимания? (Пауза.) Разве не хочешь ты счастья? (Пауза.) Это противоестественно не любить меня, Юленька. (Пауза.) Что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь? Пауза. Тщетно удерживаемый Сладковой, на сцену с грохотом врывается Минин. На нем наряд рыжего клоуна. В руках пистолет. Сладкова: Ваня, полно… Пауза. Минин: (Падает на колени.) Ты простил меня, Стас? (Пауза.) Честное слово, я не хотел тебя убивать. Я намеренно стрелял мимо. (Пауза.) Ты веришь мне? Зелинский: (Спокойно.) Конечно. Минин: Но почему такой холод? Объясни! (Пауза.) Стас, я в отчаянии! Утешь меня! (Пауза.) Ты больше не любишь меня, Стас? Зелинский: (Спокойно.) Люблю. Пауза. Минин: Ты правду говоришь? Зелинский: Конечно. Пауза. Минин: (Поднимается.) Я вам, наверное, помешал? Зелинский: Нисколько. Пауза. Минин: А почему ты так спокоен? Зелинский: Устал. Пауза. Минин: Это была шутка. Запомни. То, что я в тебя стрелял - шутка. Зелинский: Я знаю. Пауза. Минин: Откуда? Зелинский: Я писал этот сценарий. Затемнение. 6. Беспокойная ночь Тусклый свет. На сцене Рахманов, Галинина, Минин и Грач. Ужин в декорациях будущего спектакля. Грач: … кажется, столярничает где-то. (Пауза.) Выполняет заказы, вот. (Пауза.) Говорят - даже неплохо зарабатывает. Галинина: Отчего же не зарабатывать, если руки золотые. (Пауза.) Помните, для "Месяца в деревне" он почти всю декорацию сам сделал. (Пауза.) Все эти окошечки резные. (Пауза.) Летние кресла, диванчики… Рахманов: Да он жил здесь. Неделями не выходил из театра… Галинина: И все же мне думается, он - немного не в себе. Минин: Как все, как все мы. Пауза. Рахманов: Хороший актер. Мне нравилось с ним работать. (Пауза.) И ведь ходили на него. (Пауза.) Поклонницы у него на лестничной площадке ночевали, когда он в этом фильме снялся! (Пауза.) Как назывался фильм - то, про разведчиков?.. Не помню. (Пауза.) И, вдруг, разом все изменилось. Он и внешне изменился. Почернел, ссутулился. Да. (Пауза.) Вот что водка с людьми делает! (Пауза.) Но гнать из театра никакой необходимости не было. (Пауза.) Как хотите. (Пауза.) Можно, можно было как - то повлиять, убедить, надавить, наконец… или, напротив, смириться… не знаю. (Пауза.) Найти какой - то выход… пролечить… не знаю. (Пауза.) Кто бы, что не говорил, гнать актеров такого пошиба - преступление. В этом я глубоко убежден. Пауза. Минин: Его никто не выгонял. Рахманов: Как же - "не выгонял"? (Пауза.) Что же он, отработав двадцать с лишним лет, собрался и ушел? Минин: Именно. Собрался и ушел. Пауза. Рахманов: Ваня, из этого театра самостоятельно никто и никогда не уходил. (Пауза.) Вперед ногами - уносили. Но чтобы сам? Невиданное дело. Минин: А вот он ушел. Рахманов: Нет. Пауза. Минин: Вы, Пал Палыч, потому так горячо спорите, что у вас самого на такой поступок духу бы не хватило. Рахманов: Опять заводишь меня? Минин: Побойтесь Бога, всего лишь наблюдаю. (Пауза.) Наблюдаю за вами. (Пауза.) И не без удовольствия. (Пауза.) Учусь, конечно, в первую очередь, но и наблюдаю. Пауза. Рахманов: А у тебя духу хватило бы? Минин: И у меня не хватило бы. А вот у него - хватило. Пауза. Рахманов: Нет. Не может этого быть. Пауза. Грач: (У окна.) А теперь, почему-то вдруг июля захотелось. (Пауза.) Посидеть на бережке с удочкой. (Пауза.) Послушать цикад. (Пауза.) Проехаться на велосипеде. (Пауза.) Вот как интересно получается - и июля хочется, и, снега в то же самое время хочется. (Пауза.) Как, все же странно устроен человек. Пауза. Минин: Он… лично мне… говорил следующее. Я, говорил он, Ваня… мы с ним одно время очень дружны были, так вот… запомни, говорил он мне, Ваня, - Я, говорил он, Ваня обязан каждый день… обратите внимание не раз в год, не раз в неделю… не иногда - каждый день!.. так вот, - Каждый день, говорил он мне, - Ваня, я должен по капле выдавливать из себя раба. (Пауза.) Каждый день, обратите внимание. (Пауза.) Иначе, говорил он, я, Ваня, - пропал. (Пауза.) А ему здесь заниматься выдавливанием раба активно мешали. (Пауза.) Он на каплю раба из себя выдавит, а ему за день литр этого рабства вольют. (Пауза.) Вот и делайте выводы, выгнали его или он сам ушел. (Пауза.) Если, говорил он, - меня окончательно превратят в циркового льва… он кошек всегда обожал, потому такие сравнения… так вот, если, говорил он, - меня окончательно посадят на тумбу, я тотчас умру от разрыва сердца. (Пауза.) И даже если не получится у них, посадить меня на тумбу - все одно, умру от разрыва сердца… по той причине, что и вас… нас, то есть… видеть рабами тоже нет никакого терпения. (Пауза.) Вот и делайте выводы. (Пауза.) А умирать мне, Ваня, говорил он, - рано. (Пауза.) Потому - у меня молодая жена. (Пауза.) На сносях… Юлька тогда беременной от него ходила. Пауза. Грач: Как ты говоришь? Он кошек обожал? (Пауза.) А вы не заметили, что Юлия Вадимовна как раз на кошку похожа? (Пауза.) Не на собаку, а на кошку? (Пауза.) Ошибочка вышла с Каштанкой - то. Галинина: Зелинский никогда не ошибается. Грач: Нет такого человека, который бы не ошибался. Галинина: Есть. Это - Зелинский. Грач: Он ошибается, как все. Галинина: Ни при каких обстоятельствах. Грач: Если он - человек… Минин: А с чего это, Теодор, ты взял, что он человек? Пауза. Грач: Такой же человек. (Пауза.) Из костей и мяса. (Пауза.) Я, не к столу будь сказано, видел, как он нужду справлял. Все, за исключение Рахманова, смеются. Минин: Фу, какая проза, Феденька! (Пауза.) Это после ваших - то романтических замечаний по поводу грядущего снегопада? (Пауза.) Признаюсь, предельно разочарован и раздосадован. Грач: Нет, ты не уходи в сторону. Заинтриговал, теперь будь любезен объясни - почему это он - не человек? Минин: Потому что. (Пауза.) Потому. (Пауза.) Потому что потому. (Пауза.) Он, Феденька - машина. (Пауза.) Совершенная, как верно подметила уважаемая Анна Васильевна, но бесконечно холодная машина. Галинина: Холодильник? Все, за исключение Рахманова, смеются. Минин: Нет, Анна Васильевна, не холодильник. Другая, еще более совершенная, но не опознанная машина. И я это знаю наверняка, ибо имею доказательства. Грач: Предъяви тотчас. Минин: Охотно. (Пауза.) Вот ты, Феденька, наблюдал, как он, простите, оправляется, а я видел совсем даже и вовсе другое. Грач: И что же такое ты видел? Минин: Я видел как он менял детали. Грач: Какие детали? Минин: (Шепотом.) Указательный палец. (Пауза.) У него перестал сгибаться указательный палец. (Пауза.) Я… совершенно случайно… оказался за кулисами, когда это произошло. (Пауза.) Так вот. Он сумочку - то свою открыл… вынул новый… я уж не знаю, из чего он произведен, но выглядит как настоящий… раз - два и… заменил. Пауза. Рахманов: Не верю. Все - ложь! Все, за исключение Рахманова, смеются. Рахманов: Все это - бред и фантазии, Минин. (Пауза.) И фантазии даже. Прото напросто язык твой так устроен, что мелет без остановки, и придумывать ничего не требуется. (Пауза.) Да и чем думать, когда голова у тебя состоит из одного большого рта. (Пауза.) Да языка в нем. (Пауза.) Больше и нет ничего. Минин: Обидные вещи говорите, Пал Палыч. Это хорошо, что я добрейшей души человек, нежный и интеллигентный. А попадись вам злодей? (Пауза.) На вроде вас самого? (Пауза.) Измучили вы меня своим недоверием, Пал Палыч. Нельзя же так, честное слово. Пауза. Рахманов: Хорошо. (Пауза.) Предположим, я поверю тебе. Предположим. (Пауза.) Где, в таком случае, ее ребенок? Минин: Так вас, простите, кто интересует? Машина Зелинский или кошка Колесова? Рахманов: Юленька, конечно. Все, за исключение Рахманова, смеются. Рахманов: Ты, Ваня говорил, что она пребывала в положении. Где же теперь ее ребенок?! Минин: Не выносила. (Пауза.) Да что, вы меня допрашиваете? Спросите у нее самой. Она вам, как лучшему своему другу, непременно расскажет. Галинина: (Шепотом.) Ни в коем случае, это - такая драма, такая драма! (Пауза.) Мне кажется, она его все еще любит. Минин: Кого? Галинина: (Шепотом.) Колесова, конечно. Кого же еще? Минин: Да он лупил ее как!.. Галинина: Тише! Минин: (Шепотом.) Он лупил ее как сидорову козу. Галинина: (Шепотом.) Ничего страшного. (Пауза.) Это - из любви. (Пауза.) И что он в ней нашел? Минин: Не скажите, Анна Васильевна. Юленька - женщина безумно интересная. (Пауза.) Когда было бы не так, стал бы разве Пал Палыч тратить на нее свое драгоценное здоровье? Все, за исключение Рахманова, смеются. Рахманов: Всё вам смешно. (Пауза.) Какие вы несерьезные люди?! (Пауза.) Жизнь мчится, не успеваешь оглянуться, а вам все смешно. Минин: Осмелюсь заметить, смех продлевает жизнь, Пал Палыч. Рахманов: Черта с два! (Пауза.) Вот я прожил много лет, и еще столько же прожить собираюсь. (Пауза.) А ведь не разу не засмеялся. (Пауза.) Нет, вру. (Пауза.) В раннем детстве… один единственный раз… когда дядюшка мой, отставной мичман, взялся щекотать меня. Вот только тогда. И все. (Пауза.) Так я этого негодяя до сих пор ненавижу. (Пауза.) Я после той щекотки - год заикался. (Пауза.) Даже в школу не ходил. (Пауза.) Вот вам и смех. Все, за исключение Рахманова, смеются. Минин: Все у вас ни как у людей, Пал Палыч. Рахманов: Это у вас все не как у людей. Пауза. Грач: Живем в сумерках. (Пауза.) Ничего не знаем. (Пауза.) И не способны познать. (Пауза.) Что мы, кто мы, зачем мы? (Пауза.) Ускользающая перспектива. (Пауза.) Думаешь, вот, сейчас сделаю то-то и то-то, и наступит благодать. Покой. Гармония. Наслаждение. (Пауза.) Глядь, а уже новые дела появились. (Пауза.) Да были бы дела, а то так, невесть что, хлопоты, суета. (Пауза.) А благодать, по-прежнему, в будущем. (Пауза.) А будущее никак не наступает. (Пауза.) И не наступит никогда. (Пауза.) Только что Омлет с ветчиной ел, глядь, а тебя уже хоронят. Милое дело. Рахманов: Не так скоро, не так скоро, молодой человек. Грач: Сами только что говорили - жизнь мчится. Пауза. Минин: Может быть, взяться писать стихи? (Пауза.) Как думаете, Пал Палыч, получится у меня? Рахманов: Пустозвон. Минин: Одно смущает, век поэта короток. Рахманов: Не факт. (Пауза.) Я, к примеру, в своей жизни написал множество стихов. (Пауза.) До публикаций дело не дошло, по причине отсутствия времени, однако похвалу слышал. И хвалили меня люди известные. Минин: Пал Палыч, хочется имен! Рахманов: Вам эти имена ничего не скажут, но в литературных кругах при их упоминании и теперь возникает легкая зябь. Минин: С ума сойти! И вы скрывали это от нас? Все, за исключение Рахманова, смеются. Галинина: Не сердитесь на него, Пал Палыч. Почитайте нам, сделайте одолжение! Рахманов: Я своих стихов вслух никогда не читал. (Пауза.) Чужие - приходилось, разумеется, свои же - никогда! (Пауза.) И убежден, что читать стихи нужно исключительно глазами. (Пауза.) Когда ты с ними один на один. (Пауза.) Допускается только свеча. (Пауза.) Не более одной. Галинина: Ах, как жаль! Я настроилась… Рахманов: Я никогда не изменял своим принципам. Минин: Железный человек. (Пауза.) Что вы хотите, Аннушка - английский шпион! Рахманов: (Минину.) Молчи, недоразумение. Пауза. Грач: Точно - кошка. Дикая кошка. (Пауза.) И гуляет сама по себе. (Пауза.) Станислав Олегович уж и так, и этак, ничего не может с ней сделать. (Пауза.) Так забавно наблюдать за ними на репетициях. Пауза. Галинина: Она не останется здесь. Сбежит. Минин: Уйдет с высоко поднятым хвостом. (Пауза.) Купит торт, сделает ручкой и… рыдай, Зелинский. (Пауза.) Прошу обратить внимание, Пал Палыч, у вас образовался соперник. Рахманов: У меня нет, и никогда не было соперников, Минин! Все, за исключение Рахманова, смеются. Пауза. Минин: Что - то мне водочки захотелось. (Пауза.) В глазах круги образовались. (Пауза.) Недомогаю. (Пауза.) А, между тем, лекарство припасено. Минин встает, хитро улыбаясь, потягивается. Грач: Ваня, Ваня! Не нужно, прошу тебя! Входит Колесова с тортом. Минин: Ай, ай! (Садится.) Грач: Очень своевременно вы пришли, Юлия Вадимовна. Колесова: Правда? Колесова принимается нарезать торт. Грач: Скажите, Юлия Вадимовна, а вам когда - нибудь говорили, что вы похожи на кошку? Колесова: (Смеется.) На кошку? Грач: Да. На дикую кошку. Колесова: (Смеется.) Нет. (Пауза.) А что, есть сходство? Минин: Поразительное, Юлия Вадимовна. Мне через это сходство даже поэтом сделаться захотелось. Колесова: Поздравляю. (Пауза.) Да что же это такое? Опять стол ломится от угощений! Грач: Станислав Олегович распорядился. Колесова: А я нам торт купила. Все, за исключение Рахманова, смеются. Колесова: Почему вы смеетесь? Минин: Мы только что предположили, что рано или поздно, вам захочется угостить нас тортом. Пауза. Колесова: Почему? Минин: Зачем вы спрашиваете? Подобные наития рождаются вне логики. Это - подсознание, волны творчества. (Пауза.) Как вы думаете, Юлия Вадимовна, только честно, смогу я стать поэтом? Колесова: Вы - уже поэт, Иван Иванович. Минин: Правда? Колесова: Без тени иронии. Пауза. Минин: А Рахманов меня болтуном дразнит. Колесова: Это - из любви. Минин: Если бы! Он же никого не любит. Пауза. Колесова: Может быть, никого не любит, а вас - любит. Пауза. Минин: О, это опасно. Все, за исключением Рахманова смеются. Рахманов: Я людей всегда любил. Если бы у меня спросили, - какое качество в себе вы находите главным, ответил бы, не задумываясь. (Пауза.) Любовь. (Пауза.) Прежде любил, и теперь люблю. (Пауза.) И Минина люблю. (Пауза.) Не вопреки, но в том числе. (Пауза.) То, что я вам теперь скажу, может показаться вам парадоксом, однако же, в этом - как раз секрет моего долголетия. (Пауза.) Да, да. (Пауза.) Все эти годы, с самого, пожалуй, раннего детства любовь - это то, что наполняло и переполняло меня. (Пауза.) Конечно же, я не признавался в этом. И как было можно? Время было трудное. Люди жили тяжело. Всегда борьба. (Пауза.) Изнурительная работа. (Пауза.) До любви ли им было? (Пауза.) Да надо мной надсмеялись бы и дело с концом. (Пауза.) Я же про себя всегда знал, - люблю. (Пауза.) Вот вам рецепт долголетия. (Пауза.) Бывало, мне приходилось трудно. У меня, признаться, всегда были враги. И в том числе - смертельные враги. Не раз я ходил по лезвию бритвы. И в прямом и в переносном смысле. (Пауза.) Спасала любовь. (Пауза.) Любовь - это всепобеждающая сила, поверьте мне. Я вам так скажу, полюбите врага своего, как самого себя. (Пауза.) Это, конечно дар, то, что я с детства был полон чувств. (Пауза.) Любовь помогает переносить боль. Унижение. (Пауза.) Помогает увидеть цель. Не ложную - истинную цель. (Пауза.) Помогает достойно встретить старость, наконец. Пауза. Галинина: А сколько у вас было жен, Пал Палыч? Рахманов: Четыре. (Пауза.) И в каждую, к слову сказать, я был безумно влюблен. Минин: Здесь, предположим, Пал Палыч немножечко загибает. Рахманов: Не загибает. Каждую из своих жен я буквально на руках носил. Пыльцу сдувал. (Пауза.) Я бережно храню четыре медальончика, в каждом из которых хранится прядь волос и фотография супруги. (Пауза.) Печально, но всех я пережил. (Пауза.) И одному Господу известно, сколько я еще проживу. Потому что чувствую я себя бесповоротно молодым. (Пауза.) Любые тексты запоминаю легко. (Пауза.) Третьего дня, Юлия Вадимовна, фехтовал. На сабле. (Пауза.) Вот так-то. Пауза. Галинина: Как хорошо вы говорили о любви, Пал Палыч. (Пауза.) Вот вы, сами того не подозревая, и прочли нам стихи. (Пауза.) Целую поэму. (Пауза.) От ваших слов, Пал Палыч, дорогой на душе хорошо и покойно. Пауза. Грач: Снова захотелось снега. (Пауза.) А вам хочется снега, Анна Васильевна? Галинина: Очень, Феденька, очень. И Нового года хочется. Елки, запаха мандаринов, бенгальских огней… Пауза. Грач: А вам, Юля? Колесова: Да. Пауза. Минин: А мне кажется, если по-настоящему любишь, выразить это словами невозможно. Это, пожалуй, единственная причина, по которой я не стал поэтом. Пауза. Рахманов: Дурак ты, братец. Галинина: Зря ты, Ваня. Пал Палыч так искренне читал… Минин: Да разве я против? (Пауза.) Я бы теперь водочки выпил. Колесова: Иван Иванович! Минин закрывает глаза. Минин: (Погружаясь в сон, бормочет.) Хорошо, хорошо, не буду. (Пауза.) Ангел. (Пауза.) Вы, Юлия Вадимовна не на кошку, вы - на ангела похожи. (Пауза.) Вам никогда не говорили, что вы похожи на ангела? (Пауза.) Нет? Пауза. Рахманов: (Колесовой.) А я, Юленька, сразу обратил внимание на то, что вы обладаете незаурядными способностями. (Пауза.) Вы заходите ко мне, Юленька. Мне доставит большое удовольствие говорить с вами. (Пауза.) У меня есть хороший кофе. (Пауза.) Скажите, вы не сердитесь на меня? Колесова: За что же, Пал Палыч? Рахманов: Ну как же, старик делает комплементы… Колесова: Да разве вы - старик? Рахманов: …заигрывает с вами. Колесова: Разве вы заигрываете со мной? Рахманов: Конечно. Пауза. Колесова: Угощайтесь. (Пауза.) Торт во рту тает. Пауза. Рахманов: Глаз не сводит с вас. Колесова: Но это приятно любой женщине. Пауза. Рахманов: Вы не хотите меня обидеть? Колесова: Уверяю вас, Пал Палыч. Пауза. Рахманов: Хочется уточнить, приятно, даже если эти комплементы звучат из моих уст? Колесова: Особенно, когда эти комплементы звучат из ваших уст. Рахманов: Вот как?! Пауза. Колесова: Угощайтесь. (Пауза.) Торт во рту тает. Пауза. Рахманов: Вы же не хотите сделать мне больно? Колесова: Что с вами, Пал Палыч? Пауза. Рахманов: Зачем-то вспомнил этого мальчугана, Федюшку, что Каштанку мучил. Колесова: Да что с вами, Пал Палыч? Пауза. Рахманов: Сам не знаю. (Пауза.) Чувствую, несу чушь, а остановиться не могу. (Пауза.) Да я и в юности был таким. Колесова: Вы и теперь молоды. Пауза. Рахманов: Вы действительно так думаете? Колесова: Конечно. Пауза. Рахманов: Но так как вы думают далеко не все. Колесова: А какое нам дело до них? Пауза. Рахманов: Вы не смеетесь над стариком? Колесова: Пал Палыч, дорогой, разве это похоже на меня? Пауза. Рахманов: Все же вы смеетесь. Я чувствую. Пауза. Колесова: Хотите я поцелую вас, чтобы развеять все сомнения? Пауза. Рахманов: А вам не будет противно? Колесова: Что вы? Колесова направляется к Рахманову. Целует его в лоб. Пытается вернуться на место, но Рахманов цепко держит ее, притягивает к себе и целует в губы. Непринужденно беседуя, входят Зелинский и Сладкова. При виде происходящего, они застывают в немой сцене. Колесова освобождается от Рахманова и бежит к окну. Зелинский и Колесова усаживаются за стол, приступают к трапезе. Пауза. Зелинский: Значит, так. Свежий анекдот. (Пауза.) Горит иностранное общежитие. (Пауза.) Жуткая паника. (Пауза.) Люди спасаются, как могут, спускаются на простынях, просто выбрасываются из окон, светопреставление, одним словом. (Пауза.) Наконец, приезжают пожарные. Бросаются в дом. Мечутся по комнатам в поисках тех, кому не удалось убежать. (Пауза.) В одной из комнат африканцы. Играют на каких - то немыслимых инструментах. Смеются. Отличное настроение. (Пауза.) Пожарные в полном недоумении. (Пауза.) Один из них спрашивает у африканцев, - Вы что делаете? - Так пожар! - Пожар! Вы же сейчас расплавитесь! Один из африканцев, - А у нас дома всегда так. (Смеется.) А у нас дома всегда так. (Смеется.) А у нас дома всегда так. (Не смеется.) Пауза. Рахманов: Ну, что же. Может быть, несколько поспешно, но… раньше или позже это все равно бы случилось... (Поднимается со своего стула, поправляет прическу, пиджак, запонки. Закладывает руку между пуговицами жилета. Прокашливается.) Юлия Вадимовна! (Пауза.) Я делаю вам предложение. Пауза. Колесова: Что? Рахманов: Я предлагаю вам руку и сердце. (Пауза.) Я теперь холост. (Пауза.) Будьте моей женой. (Щелкает каблуками и кланяется.) Пауза. Все, за исключением Минина и самого Рахманова смеются и аплодируют ему. Через некоторое время и Павел Павлович присоединяется к веселью. Рахманов: (Сквозь смех.) Вот, второй раз в жизни смеюсь. (Пауза.) Первый раз смеялся в детстве, но это, скорее по несчастью… а теперь вот, напротив, счастлив и потому смеюсь. Мало помалу смех успокаивается. Зелинский: Я к чему анекдот-то вспомнил. Идем мы сейчас с Лидией Ивановной по подвалу. И показалось мне, будто дым. Такой запах, точно проводка горит. (Пауза.) Я ей говорю, - сдается мне, Лидия Ивановна, что мы горим. (Пауза.) Не слышите ли, спрашиваю, запаха какого потустороннего? А в уме то у меня уже картины пожара возникают. (Пауза.) А она мне спокойно так и отвечает, - Слышу, говорит. Как же не слышать? Я его уже лет десять как слышу, да не решаюсь вам сказать, боюсь - серчать будете. (Смеется.) Боюсь - серчать будете. Все, за исключением Минина, смеются. Пауза. Грач: Я знаю, что это за запах. (Пауза.) Я долго пытался разгадать причину его возникновения, и, кажется, нашел, наконец, разгадку. Зелинский: Пожалуйста, Теодор Тимофеевич, утешьте режиссера. Грач: Предупреждаю. Мое объяснение может показаться вам очень и очень странным. Зелинский: Не тушуйтесь. По моим наблюдениям, странные объяснения ближе к истине. Грач: Это - запах ноября. (Пауза.) Наш подвал устроен таким диковинным образом, что когда в ноябре жгут осенние листья, он впитывает в себя этот запах, и не выпускает до следующего ноября. Зелинский: Вот вам, Юленька, и подтверждение моим предположениям по поводу живого дома. Грач: Живого дома? Зелинский: Да. Мне кажется, что наш театр живой. Только мы об этом не догадываемся. (Пауза.) У него - свой характер, свои ритуалы. Он может наказать, а может и одарить. (Пауза.) Иногда предупреждает нас о чем-то. Только мы не умеем понимать его знаки. Галинина: Лампы капризны и глупы. Все, за исключением Минина смеются. Галинина: Много глупее и капризнее актеров. Все, за исключением Минина смеются. Рахманов: Послушайте, смех смехом, а ответа я так и не получил? Все, за исключением Минина, смеются. Пауза. Рахманов: Так что же, ответа не последует, Юлия Вадимовна? Очередной взрыв смеха. Колесова: Не спешите, Пал Палыч, еще не вечер. Рахманов: (Грустно.) Нет, Юлия Вадимовна, уже вечер. Смех. Пауза. Зелинский: А что, Иван Иванович, давно почивать изволит? Галинина: Перед самым вашим приходом уснул. Зелинский: Вот смотрю на него и белой завистью завидую. У меня отродясь такого крепкого сна не было. (Пауза.) С самой юности. (Пауза.) А тут, хоть из пушек стреляй. Пауза. Сладкова: Разбудить, Станислав Олегович? Пауза. Зелинский: Положа руку на сердце, безумно жаль будить. Но, господа, трапеза подходит к концу. (Пауза.) Все хорошее когда - нибудь должно заканчиваться. (Пауза.) Репетиция. (Пауза.) Третьего, если вы помните - спектакль. Сладкова подходит к Минину и принимается его тормошить. Минин не желает пробуждаться. Сладкова прикладывает голову к его груди, некоторое время вслушивается, затем распрямляется и отстраняется от него. Сладкова: Он умер. Оживленно беседуя, сцену наполняют солдаты. По одному и группами они рассаживаются на полу. Зелинский: (Громко.) К вам в дом пришла смерть. Пауза. Солдаты поднимаются. Вскидывают винтовки. Дают салют. Воцаряется тишина. Затемнение. 7. Неудачный Дебют Сцена театра. Полумрак. На сцене Зелинский и Колесова. Зелинский на высоком табурете, в точно таком же, как у Минина костюме клоуна, накладывает грим. Зелинский: Я прекрасно помню тот день. (Пауза.) Это был декабрь, но сильных морозов не было. (Пауза.) Большими хлопьями валился снег. (Пауза.) И запах сдобы. Да, в воздухе стоял запах сдобы. Быть может, мне показалось, но запах запомнился. (Пауза.) А чуть позже - уже другой, совсем другой, неприятный запах. (Пауза.) Это когда я вошел в подъезд Колесова. (Пауза.) Он живет в старом таком многоэтажном доме с подслеповатыми окнами и винтообразной лестницей. Можете себе представить, сколько лет тому дому. (Пауза.) И вот в подъезде меня пронзил другой аромат. Кошачий. (Пауза.) Думаю, этот подъезд хранит души кошек еще со времен Александра Освободителя. (Пауза.) Ведь в те времена уже были кошки? (Пауза.) Разумеется, были. (Пауза.) Кошки были всегда. Так мне думается. Свет постепенно набирает силу. С искрами и треском взрывается одна из ламп. Зелинский ослеплен. Некоторое время руками он закрывает глаза. Пауза. Зелинский: Колесов живет на самом верху. Так что, когда он открыл дверь, увидел меня в согбенном положении, пытающимся побороть одышку. (Пауза.) Между прочим, кошачий запах я ощущал на себе еще неделю, после того визита. (Пауза.) А знаете что? (Пауза.) Хорошо бы проверить. (Пауза.) Сдается мне, что свитер… на мне тогда был старенький такой свитер… еще времен молодости… я, теперь его крайне редко надеваю… а здесь почему - то решил одеть… Так вот, возможно, что свитер этот и теперь пахнет кошками. Нужно проверить. (Пауза.) Наверняка еще пахнет. (Пауза.) О чем я? (Пауза.) Немного отвлекся. (Пауза.) Ах, да! И вот, я вошел в его квартиру. Входит Галинина. Галинина: (Грубым мужским голосом, не обращая внимания на Зелинского, поверх зрительного зала, очень громко.) Витенька, дай восьмерочку! Управляемый неким Витенькой свет на время становится главным действующим лицом. Зелинский: Анна Васильевна! Нельзя же так, в самом деле!.. Пауза. Галинина: Тройку! Зелинский: Анна Васильевна! Пауза. Галинина: Так! Теперь - четвертый и пятый. (Пауза.) Хорошо. (Пауза.) Все! Убирай! (Покидает сцену.) Пауза. Зелинский: Захламленный узкий коридор. (Пауза.) Горы старинных журналов, велосипед на стене. (Пауза.) А из длинного этого узкого коридора открывается вид на кухню и в комнату. (Пауза.) Кухня - синий квадратик, а комната - желтый. (Пауза.) Желтый квадратик - как портрет. На диване, подобрав под себя ноги, сидит она. Рыжик. (Пауза.) Тетка. (Пауза.) Каштанка. (Пауза.) Колесов был слегка не трезв. (Пауза.) Он всегда нетрезв. (Пауза.) Бывает, просто пьян. (Пауза.) В данном случае, сказать, что бы он был пьян или смертельно пьян - не могу. (Пауза.) Был нетрезв. (Пауза.) И все. (Пауза.) Я смотрю на Каштанку, точнее на ее портрет. (Пауза.) Она, в свою очередь, с портрета смотрит на меня. (Пауза.) И так мы смотрим друг на друга. (Пауза.) И глаза друг от друга отвести не можем. (Пауза.) Неловкая такая сцена. (Пауза.) Понимаю, что надо бы глаза отвести, а ничего не могу с собой поделать. (Пауза.) Наверное, с ней происходило нечто подобное. Сцена наполняется ослепительно ярким светом. Зелинский: В чем дело?! Обрушивается металлический марш. По сцене, чеканя шаг, шествует полк солдат. Поравнявшись с Зелинским, воины, повернув головы, отдают ему честь. Неожиданно возникает внезапная, на половине фразы, тишина и, в унисон ей - полумрак. Зелинский: (Поверх зрительного зала. По-видимому, обращается к Витеньке. Крайняя степень раздражения.) В чем дело?! (Пауза.) В чем дело, я спрашиваю?! (Пауза.) Все. Потерял мысль. (Пауза.) Ах, да… Спрашиваю его - Кто это? (Пауза.) Вот, если бы он сказал нечто другое, не исключено, что все пошло бы совсем по - другому сценарию. (Пауза.) Однако, он ответил так как ответил. И никак иначе. (Пауза.) Изменить ничего нельзя. (Пауза.) Ничего. (Пауза.) Итак, я спрашиваю его - Кто это? А он и отвечает мне - Каштанка. (Пауза.) Можете вы представить себе, что со мной было? (Пауза.) Я в это время отчаянно искал актрису на роль Каштанки. И ничего у меня не выходило. Все было не то… а если это было то, оно заболевало, ну, и так дальше. Одним словом, поиск Каштанки расшатал мне нервы. А рыжие девушки снились по ночам. И здесь, вдруг, такое! (Пауза.) Вот я и спрашиваю его - Кто это? А он говорит мне - Каштанка. (Пауза.) Он говорит так, невзначай, как будто это не Каштанка, а одна из кошек, обитательниц его подъезда со времен Александра Освободителя, или того раньше. Пауза. Яркий свет, металлический марш. По сцене, уже в обратном направлении, шествует знакомый нам полк солдат. Поравнявшись с Зелинским, воины, повернув головы, отдают ему честь. Неожиданно возникает внезапная, на половине фразы, тишина и, в унисон ей - полумрак. Пауза. Зелинский: Целиком фраза звучала так. (Пауза.) Я спрашиваю его - Кто это? (Пауза.) Он мне отвечает, - Каштанка. И тут же, совсем в другой уже интонации - У тебя нет денег в долг? (Пауза.) Я спрашиваю - Сколько тебе нужно? А он называет сумму - рублей пятьдесят. (Пауза.) И вот здесь я ему и заявляю. (Пауза.) Как это вырвалось у меня, сам не знаю? (Пауза.) Мозг в это время точно спал. (Пауза.) Меня несло провидение. (Пауза.) Так или иначе, я ему говорю. - На тебе сто, без возврата, а Каштанку я забираю с собой. (Пауза.) На тебе сто, без возврата, а Каштанку я забираю с собой. (Пауза.) Наверняка, если бы я раздумывал над подобным вопросом, я бы никогда не насмелился его озвучить. А здесь просыпалось как снежок. (Пауза.) Само по себе. (Пауза.) Я здесь, как будто и ни при чем. - На тебе сто, без возврата, а Каштанку я забираю с собой. (Пауза.) А он говорит - Забирай. (Пауза.) Можете вы себе представить такое? По сцене, чуть не свалив Зелинского, в беспорядке проносится полк солдат. На ходу они бросают свои винтовки. С пустым ведром входит Сладкова. Она растрепана и растеряна. Сладкова: Станислав Олегович, Стас, беда! Зелинский: Вон! Пауза. Сладкова: Пожар, Станислав Олегович, горим! Зелинский: Вон, я сказал! Сладкова исчезает. Зелинский: Синяк я увидел уже в комнате, когда к ней поближе подошел. Увидел синяк, и все мне стало ясно. (Пауза.) Увидел синяк, а также то, что она необыкновенно хороша собой. (Пауза.) Фантастически юна и хороша собой. (Пауза.) Но главное, что это была настоящая Каштанка. (Пауза.) Может быть, мысль, конечно, крамольная, но раз уж она мелькнула в моей голове, слов из песни не выбросишь. Может быть, - подумалось мне, - Не исключено, что она Каштанка в большей степени, нежели у Чехова. (Пауза.) Не исключено, что она Каштанка в большей степени, нежели у Чехова. (Пауза.) Вот такая ничтожная мысль. На сцену крупными хлопьями падает снег. Зелинский: Я сказал ей - пойдем. (Пауза.) И она согласилась - пойдем. (Пауза.) Клянусь, больше не прозвучало ни единого слова. (Пауза.) Я просто взял ее за руку, и привел в театр. (Пауза.) Все. (Пауза.) Вся история. (Пауза.) Больше ничего нет. (Пауза. Поверх зрительного зала. По-видимому, обращается к Витеньке. Крайняя степень раздражения.) В чем дело?! (Пауза.) В чем дело, я спрашиваю?! (Пауза.) Все. Потерял мысль. (Пауза.) Что - то о снеге. Ах, да… все находятся в оцепенении… (Пауза.) Нет, не то. (Пауза.) Как будто все и всё - в ожидании снега… Вот просыплется снег, укроет уличное безобразие, и души наши укроет. (Пауза.) И то верно. Сладко спится, когда снег. (Пауза. Невидимому Витеньке.) Что, все же происходит, друзья мои?! Третьего - премьера! (Хватается рукой за сердце.) Лида! (Пауза.) Лида! (Пауза.) Есть здесь кто - нибудь? Пауза. Тенью из-за кулис возникает Колесов. Колесов: Я, Стас. Зелинский: Кто здесь, Лида?! Колесов: Я, Стас. Пауза. Зелинский: Колесов, ты? Колесов: Я. Зелинский: Ты как здесь оказался? Пауза. Колесов: Я за Юлькой. (Пауза.) Прости. Колесова бросается на встречу Колесову, но останавливается на полпути. Смотрит на Зелинского. Зелинский: (Колесовой.) И что ты смотришь на меня? Колесова: За мной пришли. Пауза. Зелинский: Кто? Колесова: Лука. Пауза. Зелинский: И что же ты стоишь? (Пауза.) Разве не слышала? Пожар. Пауза. Колесова: А как же вы, Станислав Олегович? Зелинский: А я слышал. Пауза. Колесов: Стас!.. Зелинский: Вон! Колесова: Станислав Олегович! Зелинский: Вон отсюда! Колесов и Колесова покидают сцену. Зелинский закрывает глаза. С уже знакомым ведром входит Сладкова. Сладкова: (Очень тихо.) Пожар, Станислав Олегович. Зелинский: Ты говорила. Пауза. Сладкова: Так пожар! Зелинский: Пожар? Сладкова: Пожар, Станислав Олегович! Пауза. Зелинский: А у нас дома всегда так. (Смеется.) А у нас дома всегда так. (Смеется.) А у нас дома всегда так. (Долго заразительно смеется.) Сладкова усаживается подле Зелинского. По-собачьи кладет голову ему на колени. Снег, парящий над сценой, из белого постепенно превращается в черный. Свет меркнет, пока не наступит кромешная темнота.
	НОВОСТИ ОБ АВТОРЕ ТЕКСТЫ ФОТО ПРЕССА ПАРАРЕАЛИЗМ English version / Русская версия © Строганов Александр, драматург: пьесы, драматургия, произведения для постановки в театре. Сайт драматурга Александра Строганова. Барнаул 2007-2012	e-mail: jazz200261@mail.ru Телефоны: (3852) 34-36-19; 24-58-11; 8-913-215-22-18 Адрес: 656038, г. Барнаул, пр. Комсомольский, 102А-21 Моя страница в Facebook

© Строганов Александр, драматург: пьесы, драматургия, произведения для постановки в театре. Сайт драматурга Александра Строганова. Барнаул 2007-2012